Шпунтик Собачья лапа - [13]
Затем Фелисити взялась за усовершенствование техники плавания. Передние ноги Шпунтика, похожие на лапы собаки или выдры, срабатывали отлично, требовалось только научить его выбрасывать их вперед, а потом брать на себя, то есть грести, а не просто бить по воде. Но вот задним ногам, которыми он действовал так, будто бежит по земле, не хватало силы толчка.
Утка научила его другому методу: вытягивать задние ноги во всю длину и бить ими в воде поочередно вверх и вниз, как можно быстрее, не сгибая их и почти не высовывая на поверхность.
Этой стадии они достигли к концу первого же дня. И каким же он показался долгим выбившемуся из сил поросенку, когда он в сумерках лежал под дубом, прижавшись к теплому материнскому боку!
Когда мускусная утка устраивалась на ночь на ольховой ветке, то где-то вдали, выше по течению, она услыхала в сгущающейся темноте высокий резкий крик «Ай-зе-ек!» или что-то вроде этого. «Надо предупредить Шпунтика о выдрах, — сонно подумала она. — А то, чего доброго, примут его за большую рыбину».
Следующие два-три дня они старательно труди лись над улучшением стиля, а на четвертый день Фелисити, покинув свою ветку, приплыла рано утром в заводь и застала в ней Шпунтика, который давно уже упражнялся там. Фелисити спряталась за камышами и стала наблюдать. И она была не единственной, кто этим занимался: из норок в откосе высовывались круглые мордочки водяных крыс; из тростников выглядывали шотландские куропатки; зимородок, сидевший на корне, торчавшем из откоса, так заинтересовался происходящим, что, увлеченный зрелищем, забыл про рыбную ловлю. А наверху, высоко в воздухе, отрывая время от ловли мышей, повисла пустельга, увлеченно следя за плавающим поросенком.
«У него отлично получается», — думала Фелисити, глядя, как он прорезает воду, вытянувшись вдоль поверхности, так что видны только глаза и макушка. Он лишь изредка высовывал на мгновение ноздри, чтобы сделать короткий вдох, задние ноги его ритмично били воду, а нелепые передние сильно загребали. Фелисити покинула камыши и подплыла к нему.
— Привет, Фелисити! — крикнул Шпунтик. — Я тут разогреваюсь. Ты, кажется, упоминала про сегодняшний пробный заплыв.
— Пожалуй. Вообще-то не пора ли нам посостязаться? Ты пристрастился к воде, как говорится, точно утка. Вот и посмотрим, сможешь ли ты обогнать одну из уток.
— Постой-постой! Ты же настоящая пловчиха. Ты занимаешься этим всю жизнь, а я всего лишь начинающий. Естественно, ты меня побьешь.
«Не уверена», — подумала мускусная утка.
— Мы это сделаем не всерьез, просто для развлечения, — сказала она вслух. — Поглядим, как ты справишься на длинной дистанции. Можно, скажем, начать с того конца заводи и поплыть вверх до пограничной изгороди Приюта. Течение сейчас не очень сильное, потому что дождей давно не было. И ручей там течет по прямой. Думаю, в целом там ярдов[2] двести. О'кей?
— Идет! — воскликнул Шпунтик. — Подожди только, я приведу мамочку, пусть она посмотрит.
— Хорошо, только не веди сюда, — посоветовала Фелисити. — Попроси ее дойти до изгороди и постоять на берегу около финиша. Она будет судьей.
Пять минут спустя утка и поросенок плыли рядышком на нижнем конце заводи. Вдали, крупная и пятнистая, миссис Барлилав двигалась по направлению к берегу. Там она остановилась и стала ждать. Чуть поодаль на торчащем корне сидел зимородок.
— Мы используем его в качестве сигнала к старту, — сказала Фелисити. — Когда он взлетит — плыви.
Они не спускали глаз с яркой птички. Шпунтик уперся задними ногами в берег, готовый оттолкнуться посильнее. Он весь дрожал от волнения.
Внезапно точно яркая вспышка пламени метнулась куда-то вверх, и пловцы рванули с места.
Какое-то время они плыли вровень, и Фелисити, что есть мочи работавшая своими широкими перепончатыми лапами, начала думать, что она переоценила этого вундеркинда. Она, правда, видела уголком глаза, что он плывет красиво, выполняет в отличном стиле все, чему она его научила, но чувствовала, что могла бы опередить его без труда. На миг она даже подумала, не притормозить ли ей немножко, чтобы дать ему победить и придать уверенности. Но тут она поймала его взгляд, в котором, как ей почудилось, сквозило лукавство. Примерно на середине пути Шпунтик вдруг увеличил скорость, и Фелисити поняла, что до сих пор он просто играл с нею. Вдвое глубже погрузилось его тело в воду, вдвое сильнее заработали его передние, округлые, как у выдры, лапы, вдвое быстрее задвигались вытянутые задние ноги, и он рванулся вперед со скоростью лосося. Утка услышала и увидела, что миссис Барлилав ведет себя отнюдь не так, как полагается беспристрастному судье: загордившаяся мамаша громким визгом подбадривала Шпунтика, а когда он пересек линию финиша, обогнав Фелисити чуть не на пятьдесят ярдов, мать запрыгала от радости, отрывая от земли все четыре ноги.
К тому времени, как утка финишировала, поросенок успел выбраться из ручья, отряхнуться, быть облизанным судьей и начать подбадривать свою запыхавшуюся наставницу «А сам даже не запыхался», — подумала Фелисити, выбираясь на берег и подходя вперевалку к матери с сыном.
