Шестиклассники - [33]
Что же выходит? Увлёкшись звеньями, ребята забыли о классе?
Недолго теперь от любого услышать: «Ты за класс отвечаешь, ты одна и делай!»
— Никак, Анютка, захмурилась? — встретил дома дедушка, приглядываясь к внучке. — Или загвоздка какая?
Аня со вздохом призналась:
— Загвоздка, дедушка… Вот не пойму я…
— Не поймёшь? — Фёдор Семёнович сел рядом и положил на Анино плечо руку. — А ну, выкладывай.
И, глядя на его крупную, жилистую и сухую, почти невесомую руку, даже слегка прижимаясь к ней щекой, Аня со вздохом высказала дедушке сомнение в том, правильно ли увлекаться звеньями за счёт класса, сообщила и о Шереметьеве, который заявил, что выставка его не касается, и о Галкине, которого ничем невозможно вовлечь в классную жизнь.
Дедушка выслушал и вдруг совсем неожиданно начал говорить о гражданской войне.
Командовал он тогда небольшим отрядиком в Сибири, ходил в кожаной куртке, весь увешанный гранатами.
— И сабля висела? — спросила Аня.
Оказывается, висела и сабля.
Но дело не в этом, а в том, что был их отряд очень дружный, и однажды, когда шли серьёзные бои за один город и белые, колчаковцы, сильно оборонялись, призвал к себе дедушку командир дивизии и сказал, что надо ему, дедушке, сделать со своим отрядом прорыв в обороне противника.
— «Я, — сказал комдив, — надеюсь, что вы в точности исполните мой приказ, потому что у вас боевые ребята и дружный отряд. На ваш отряд я полагаюсь со спокойным сердцем».
И действительно, дедушка со своим отрядом совершил прорыв. Им было очень трудно, но молодцы ребята — не подкачали. Дивизия взяла город. А не выдержи дедушкин отряд на главном участке, могла бы общая победа сорваться.
Ох, и хитрый дедушка! Когда он начал говорить, Аня не сразу поняла, зачем ему понадобилось рассказывать о том, что было в гражданскую войну. Но она слушала, не прерывая, потому что его всегда интересно слушать.
А теперь поняла: ведь их пионерский отряд — это тоже как бы дивизия, а каждое звено — маленький отрядик, вроде дедушкиного! От каждого из них зависит общая победа. Не надо лишь забывать, как забывает Шереметьев, о главной цели — бороться за общее дело! Не надо, как он, думать только о себе!
Вот и дедушка говорит:
— Помнишь, Анютка, как в прошлом году он отказался помочь Птицыну?
Да, да… Значит, просто он плохой товарищ, а звеньевая работа тут ни при чём. Наоборот, маленький коллектив сплотить легче и Галкина вовлечь в звеньевую работу можно скорее. Вот Ане и нужно подумать, что они будут делать в звене…
Но что?
— Ты не знаешь, дедушка?
— Может, о чем-нибудь рассказать?
«Расказать? Ну, конечно!»
— А ты сам сможешь, дедушка? Я приглашу всех к нам домой, и ты расскажешь, ладно?
— Что ж… Можно и это. И Галкина обязательно пригласи.
— Конечно, конечно!
Вот как чудесно придумала Аня!
— Правда, чудесно, дедушка?
Он смотрит с улыбкой. И Аня тоже начинает улыбаться — смущённо… Да разве она так придумала?
Ведь это опять же совсем незаметно подстроил хитрющий дедушка.
Глава 17. Происшествие на ботанике
У Варвары Самсоновны редко сидели хорошо. С момента её прихода на урок, когда она, появившись в дверях класса, застывала как монумент, прямая и строгая, и до последней секунды, когда после звонка покидала класс, унося огромные плакаты — наглядные пособия, — шум над партами не прекращался.
Варвара Самсоновна беспрерывно делала замечания, записывала нарушителей дисциплины в журнал, но добиться полной тишины не могла. И в прошлом году больше всего жалоб на пятый «Б» поступало именно от Варвары Самсоновны.
В этом году всё повторялось заново.
Таисия Николаевна уже два раза сидела на уроках ботаники. Но при классной руководительнице ребята вели себя спокойно, а без неё опять начинали шуметь.
И почему так происходило, понять было невозможно. В старших классах Варвару Самсоновну уважали. А вот с шестиклассниками она не ладила.
Сегодня это подтвердилось ещё раз.
Школьный день начался обычно. Аня пришла в класс за двадцать минут до начала уроков и расставила чернильницы. Дежурные принесли из кабинета биологии и повесили на доске большие картонные плакаты, на которых ярко краснела морковь, — к первому уроку класс был готов.
Наконец раздался звонок. И только тут, встав около парты, Аня заметила, что Галкина ещё нет. С тревогой оглядываясь, она подумала: «Неужели опять пропустит?» Не было и Лядова.
Но в самый последний миг, когда на пороге показалась Варвара Самсоновна, обгоняя её, ворвались в класс запыхавшиеся и раскрасневшиеся Галкин и Лядов. Они торопливо заняли свои места, причем Лядов шёл как-то странно, согнувшись, прижимая руки к груди.
Варвара Самсоновна посадила класс, подошла к столу и начала урок. Всё шло нормально: то есть хотя и разговаривали, почти не слушая отвечающего у доски Возжова, но ничего из ряда вон выходящего не допускали.
Но вдруг в углу, возле Лядова, послышалась возня, ребята и девочки начали оживленно шушукаться, а сам Лядов, не спуская глаз с учительницы, сидел смирно, но по-прежнему держал у груди руки, как будто что-то прижимая.
Варвара Самсоновна, конечно, навела на «Камчатке» порядок, однако через некоторое время шум возобновился.
