Шестиклассники - [32]

Лёня больше не задевал Аню. А она, не поворачивая головы, чувствовала, что он смотрит в её сторону, на учительницу, а может, и прямо на неё — разглядывает сбоку. Она невольно подняла руку и проверила: не загнулся ли воротничок? И опять покраснела: недоставало ещё из-за Галкина заботиться о своем виде!

Невольно нахмурившись, она принялась слушать учительницу, но всё время отвлекалась: Маша сидела всегда тихо, будто её и не было за плечом, а этот Галкин громко сопел и беспрерывно возился так, что скрипела парта.

Неизвестно, что он ещё выкинет на перемене.

Но на перемене Галкин ничего не «выкинул». Он вскочил с места, позвал Лядова: «Эге-ге, Андрюшка, двинули!» — и оба исчезли.

Зато неожиданный скандал учинила Эмма Жаркова.

Едва Таисия Николаевна вышла, как Эмма подлетела к Маше Гусевой, разъярённо потряхивая кудрями.

— С ней не садите! Сама разговаривает! Хуже будет! Какие нашлись хорошие!

— Ну что ты шумишь? — прервала её Маша. — Не хотела сидеть с Галкиным, вот и не посадили.

— Спасибочки, спасибочки! — закривлялась Эмма, приседая. — Без вас не справлюсь! Обвинили в чём попало и довольны! Спасибочки! — повторила она и вдруг завертела перед Аней растопыренными пальцами. — Вот и сиди теперь с ним, сиди!

Фыркнув, словно кошка, она удалилась.

— Ненормальная, — пожав плечами, спокойно проговорила Маша и добавила: — А разве я неверно сделала? С ней никак его нельзя было. Если уж всунули нам в звено, так мы не должны распускать.

Она как будто оправдывалась за то, что теперь придётся Ане сидеть с Галкиным. Но Аня и сама понимала, что это правильно: конечно, Галкина нужно не распускать, а, наоборот, втягивать в работу звена.

Втягивать? Но как?

Когда после уроков Маша сказала, что их звену надо остаться, Галкин только присвистнул и, опять подхватив Лядова, убежал.

Звенья собрались в одном классе, только в разных углах. Шум, конечно, стоял отчаянный, и Володя всё время утихомиривал. Он ходил от звена к звену, и голос его доносился то из одного конца класса, то из другого:

— Потише, ребята, потише!

В самом начале Володя заявил, что нынче пионерская работа должна кипеть в звеньях. Аня поняла, что он повторял слова Таисии Николаевны, которая однажды говорила ему об этом.

— Вот придумайте себе дела поувлекательнее, — добавил Володя. — Да встречайтесь вместе почаще, а потом совет отряда рассудит по совести, чьё звено можно назвать лучшим.

— Слышали? — обратилась Маша Гусева к третьему звену. — Придумывайте!

Каждый предлагал свое. Возник такой спор, что Володе опять пришлось призывать к порядку. Но договориться так и не смогли: решили, что подумают ещё дома, а завтра скажут Маше.

Потом бурно распределили, кто за кем должен идти по цепочке, когда отряду придется собираться срочно, будто по тревоге. В цепочку включили и Галкина, хотя его не было. Он должен идти за Эдиком Зайцевым, а за самим Галкиным — поручили Ане Смирновой:

— Тебе удобнее всего, — заключила Маша. — Живёте близко.

— Хорошо, — согласилась Аня.

На следующий день она хотела сообщить об этом Галкину, но не успела: Маша Гусева первая заговорила с ним о решениях звена — и о цепочке и о коллективном посещении кино.

Только Галкин и сейчас не стал слушать.

— Утверждаю ваше решение! — засмеялся он, перебив Машу и прихлопывая её ладонью по голове. — Ставлю печать!

— Ну и глупо! — чуть не плача, сказала Маша.

Тогда он взял её за плечи, повернул лицом от себя и хлопнул ещё раз по спине:

— Вторая печать!

— Знаешь, Галкин! — возмутилась Аня. — Перестань безобразничать!

— А ты вообще помалкивай, ябеда-беда!

— Во-первых… — начала Аня.

— Во-вторых и в-третьих, — опять засмеялся он и побежал прочь, но остановился и крикнул: — А в кино я и без вашего звена схожу, поняли?

— Ну что с ним делать? — спросила Маша в полном отчаянии.

Аня не ответила. Она и сама не знала. Ясно было одно: Галкину нет никакого дела до их звена. А в прошлом году, когда звенья работали плохо, в классе всё делалось сообща, и старосте Ане Смирновой, которой учительница давала всевозможные задания, помогал даже Лёня Галкин. Да и сейчас ведь в классной-то выставке он участвовал. Надо её поскорее кончать. А то Дима Шереметьев кричал чуть не каждый день, чтобы приносили экспонаты, а теперь и не вспоминает о них…

Аня подошла к Шереметьеву, чтобы узнать, когда он доделает выставку. Но Дима неожиданно заявил:

— Я не буду теперь!

— Как не будешь? — удивилась Аня.

— У меня другой работы по горло! Слышала, как вчера Володя сказал: чьё звено лучше? Вот я и хочу мое звено сделать лучшим! А что в классе — это уж твоё.

— Как то есть моё? — ещё больше удивилась Аня.

— Очень просто! Ты отвечаешь за класс, вот и делай! — Считая разговор законченным, Шереметьев повернулся к Петренко. — Валерка, завтра мы в зоопарк решили, пойдёшь?

— Девочки, девочки, — звонко кричала рядом Ляля Комарова. — Давайте соберёмся по цепочке — вроде прорепетируем, как у нас получится?

— А ты что придумала для нашего звена? — раздался Машин голос.

Да! Ведь и сама Аня Смирнова тоже должна сейчас думать не о классных делах, а о третьем звене!

Недаром в общем гуле, наполняющем класс перед приходом учителя, совсем потерялся призыв Эдика Зайцева — писать заметки в классную стенную газету «Наша жизнь». Эдик призывает так уже не впервые, но никто не прислушивается к его словам.