Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона - [32]
— Вот, потерял, пока коридор мерили, — доставая из кармана первое, что попалось мне под руку, — мой любимый бисерный кисет зеленый на красном шнурке, который я частенько кручу на пальце и который частенько от меня улетает.
В этот момент, услышав колокольчик, мы ускорили шаги и поспели к самому началу представления. Поэтому, когда появился камердинер, мы уже всерьез были поглощены перипетиями страшной сказки, представляемой весьма необычными актерами. Действо разворачивалось неспешно и, надо сказать, просто завораживало. Персонажи то и дело пересказывали друг другу ужасы про некую «Страшную комнату». Хозяин же зловещего замка заклинал всех даже не приближаться к роковой двери после наступления полуночи, но, связанный страшной клятвой не мог открыть ее тайны. Потому наутро недосчитывались очередного пропавшего. Так постепенно непобедимое любопытство одного за другим губило легкомысленных гостей которые, заходя в злосчастную комнату, бесследно там пропадали, пока не запропали все…
Фредди проявил немалую изобретательность, работая над фокусом исчезновения. Для этого очередная фигура ставилась с таким расчетом, чтобы закрывающаяся дверца сталкивала ее на кусок войлока, по которому она неслышно скатываясь, проваливалась через брешь в задней стенке шкафа на ковер. И, пока я не разобрался в механике фокуса, это производило известное впечатление. Тому еще способствовал пышный бумажный букет, воткнутый в старое пресс-папье, который, покачиваясь, изображал бурю в саду и своим беспрерывным шелестом заглушал все посторонние звуки, чем усиливал эффект призрачного исчезновения. После первого действия и бурных аплодисментов я вынужден был поспешить к моему больному другу. Фредди и мистер Торлин, пожелав получить наши автографы, понесли альбом Холмсу. По дороге, не в силах побороть недоумения, я полюбопытствовал:
— Что же будет во втором действии, если все гости уже пропали?
— А это будут их родственники и знакомые из Лондона.
— Ну а в третьем?
— Сыщики из Скотленд-Ярда, которые наконец всем этим заинтересуются.
— И они тоже будут пропадать?
— Конечно, пока… — он запнулся, метнув на учителя весьма красноречивый взгляд.
Что ж, картина вырисовывалась весьма четкая: потерявший всех своих сотрудников в «Страшной комнате» Скотленд-Ярд вынужден будет передать дело в высшую инстанцию — то есть гениальному и бесстрашному Шерлоку Холмсу. Ну а мне конечно же не останется ничего другого, как сопровождать своего друга.
Я содрогнулся от такой перспективы, как будто жуткая участь исчезнуть в «Страшной комнате» уже грозила нам всерьез.
— И что же… все там…
— Да, все там пропадут. Все до одного… — подтвердил начинающий режиссер, даже не поморщившись, — это ведь «Страшная комната»!
Ничего не скажешь, с логикой у Фредди было все в порядке, с воображением тоже.
— И ты сам все это выдумал? — подивился я.
— Нет, что вы, это все Мегги.
— Мегги?!
— Наша кухарка, она любит страшные сказки и много их знает.
— И про Скотленд-Ярд тоже?
— Нет, про Скотленд-Ярд — как-то само придумалось.
Мы спустились в столовую, где сидел Холмс, незамедлительно поставили свои подписи на титульном листе этого уникального альбома, а потом с неподдельным интересом принялись рассматривать и сам альбом. К немалому моему удивлению и немалому разочарованию Фредди, я услышал, что Холмс торопится в Лондон. Что ж, дело прежде всего! Камердинер передал нам от лорда наилучшие пожелания и распорядился, чтобы Фил отвез нас в гостиницу. Нам подали старинный темнозеленого лака хенсом[8] который, похоже, помнил еще коронацию королевы Виктории, когда красовался роскошной малиновой обивкой и позолоченными спицами, но и теперь как старый щеголь еще держал форс. Заочно поблагодарив лорда за помощь и гостеприимство мы распрощались с его домочадцам, и покинули таинственный Фатрифорт. Старина Фил довез нас до гостиницы, и даже купил билеты, а час спустя мы сидели в вагоне и в начале десятого были уже дома.
Глава пятая
Мой сольный номер
Предупрежденная телеграммой Миссис Хадсон уже дожидалась нас с ужином. Поэтому, переодевшись, мы сразу сели за стол. Холмс ел мало и без аппетита, несомненно, по причине нервов. Я по той же самой причине ел много и с аппетитом. Нервы в этом смысле вещь непредсказуемая. Мы вели какой-то вялый разговор, когда Холмс, неожиданно оборвал себя на полуслове и уставился куда-то поверх моей головы, а его вилка с куском бараньей котлетки замерла в воздухе. Невольно проследив направление его взгляда, я вздрогнул; с высоты шкафа привычно обозревал нашу гостинную гипсовый Сократ, будто прикидывая в уме сколько же тут вещей без которых можно жить, только теперь он обходился одним глазом… так как второй был аккуратно прикрыт черной повязкой.
Меня слегка передернуло, потому что заподозрить в этой милой шутке Холмса я уж никак не мог — замешательства такой силы мне еще не доводилось наблюдать на его обычно бесстрастном лице. Я мог бы еще заподозрить миссис Хадсон с ее одержимостью вытирать пыль в самых недоступных для этого местах и наводить скучнейший порядок в нашем бедламе, но рассеянной ее никто бы не назвал, а уж игривой и подавно, а это, по всему, была шутка. Милый английскому сердцу черный юмор. Получалось, что кто-то навестил нас в наше отсутствие, и теперь важно было выяснить, действительно ли это шутка или все же что-то другое.
