Шепоты старой усадьбы - [51]

— Как была? — удивился Ткаченко. — Ты ходила к Алине?

— Нет. Я ходила пообщаться с женщиной, работавшей вахтером во дворце. Надо же, какая я идиотка, — сокрушалась я, качая головой. — Она же сказала, что ее дочь туда устроила, которая работает в загсе. Дочь — Алина и есть. А Алине как раз мать звонила, когда она была у нас во дворце.

— Слушай, но работников местного загса не так уж и мало. Как можно было догадаться? Не бери на себя лишнее.

— Это-то да, но обычно в жизни так и происходит. Жизнь сталкивает с одними и теми же людьми.

— Ага, то есть дважды увидев призрака, ты наконец поверила в мистику.

— Дело не в мистике. Это какой-то странный закон жизни, наподобие закона подлости и прочих. Например, когда люди идут по одной дороге с разной скоростью и в противоположных направлениях, а кто-то и в том же самом, то все встретятся в одной точке. Вроде улица почти пустынна, есть, допустим, только три человека, тот, кто идет сзади тебя, и тот, кто навстречу, однако все трое едва смогут разминуться в какой-то момент. Бывало у тебя такое?

— Постоянно, — усмехнулся спутник. — Особенно если решишь пойти по автомобильной дороге (грязно, допустим, на тротуаре или он вообще отсутствует — это же Россия), а дорога узкая, то обязательно в одной точке соприкоснешься с двумя машинами, которые будут ехать с противоположных сторон. Они и сами-то еле разъедутся, и тебе приходится прыгать в овраг, или в кусты, или в сугроб — что будет, чтобы не задавили. И ведь обидно, кроме этих двух машин, дорога абсолютно пуста. С каждой из них ты бы разошелся спокойно, но нет! Им нужно пересечься именно в том месте, где будешь идти ты!

— Вот! — обрадовалась я, что он меня понимает. — О чем я и говорю. Жизнь очень странная штука. — Так как мы подошли уже к двери, я постучала.

Все повторилось: к нам никто не вышел. Я постучала еще раз для очистки совести и через две секунды вошла.

— Эй, ты куда? — Толик схватил меня за локоть. — Частная собственность.

— Толя, в этом доме не принято приветствовать гостей с порога. Поверь мне, проходи.

Он еще немного потоптался, выглядя очень недовольным, но, видя с какой решимостью я продвигаюсь в нутро чужих пенат, пошел-таки следом. Неподготовленный, он, конечно же, задел все звенящие висюльки и нарушил ровность солевой полоски у порога. Пенсионерка его за это не погладит.

— Алина! — покричала я. — Марианна Сергеевна! Это Аня.

Мы уже вторглись в гостиную, когда Марианна появилась из своей комнаты. Такая же чудная, в платке, замотанном вокруг головы, в длинной черной юбке и бесформенной кофте. Подозреваю, она снова молилась. Или колдовала — поди пойми, что это было.

— Здравствуйте. Извините за вторжение…

— Я вас знаю, — перебила она.

— Ну да, я Аня, мы у вас были на днях. С майором.

— Ты работаешь в усадьбе, да? Вахтером? — Я кивнула. — Поверь мне, детка, беги оттуда.

— А это Толя, мой помощник, — игнорируя ее последнее замечание, кивнула я на парня, которого привела с собой и который теперь смущенно потупил глазки, видимо, стыдясь того, что послушался меня и вошел в дом без спроса. — А где Алина? Она скоро будет?

Горелова как-то странно посмотрела на меня и ответила ребусом:

— Когда она вернется, я не могу предположить. Но она дома.

Мы с Толей переглянулись. С немым вопросом в глазах он легонько приложился пальцем к виску, видимо, уточняя, можем ли мы доверять словам этой женщины и в принципе считать ее вменяемой. Я также легонько, чтобы она не заметила, пожала плечами. Я видела ее второй раз в жизни, к тому же она и в первый раз произвела неизгладимое впечатление своими россказнями о мертвой невесте, преследующей ее и нагоняющей на нее орду других призраков. Возможно, Ткаченко прав в своих догадках: вменяемость, если и была от рождения, то уже давно убежала.

— Все-таки дома? — долго думая, что сказать, решилась я уточнить. — А где именно дома?

Марианна Сергеевна замешкалась, затем совершила едва заметный кивок в сторону второй спальни, закрытой на ключ (он торчал в замке).

Мы вторично переглянулись. Если я правильно поняла, женщина заперла свою собственную дочь на замок… Для чего? Она что, оборотень?

— Когда ожидается полнолуние? — шепотом спросил меня Толя, косясь на Горелову. Очевидно, наши мысли совпадали.

— А… — я снова замялась. — А мы можем войти?

Женщина пожала плечами.

— Вы вряд ли от нее чего-нибудь добьетесь…

И все же она прошла к двери, повернула ключ и распахнула дверь второй спальни, как близнец, такой же маленькой и так же точно обставленной, не считая того, что здесь поместились две узкие кровати вместо одной, а на полу не было свечей и загадочной книженции.

Через пять секунд и шесть шагов мы поняли, в чем дело: пристроившая на подушку голову Алина была вдугаря пьяная. Я вспомнила, как она рассказывала во дворце о своей проблеме, и покачала головой. Последующие минуты мы тщетно пытались ее разговорить: из уст вырывалось только нечленораздельное мычание. Наконец Толик предложил устроить ей банный день, но я решила, что это чрезмерно: женщина потеряла своего единственного сына, вполне извиняемо, что она сорвалась. Лучше ее пока не трогать.