Шепоты старой усадьбы - [50]

— Докопаемся, — кивнул Смирнов, — только завтра. А сейчас четыре часа ночи. Или утра, кому как больше нравится. Ты же не пойдешь опрашивать семью мальчика и знакомых бомжихи в этот час. Не пойдешь ведь?! — вдруг повысил он голос, и я поняла, что предыдущая фраза не была риторическим вопросом, он всерьез полагал, что я способна на такое.

— Что я, идиотка? Люди спят.

— Так мы тоже люди, нам тоже спать положено.

С этим никто не мог поспорить, и мы улеглись и пусть не сразу, но уснули. Я — на любимой раскладушке, Толик — на привычном ему диване, а Смирнов на полу, бросив на потертый паркет диванное покрывало, а под голову — сложенную ветровку.

* * *

Ночью никто не ходил, не вздыхал, не стонал и не скрипел половицами, а в зеркале отражался только Ткаченко, да и то потому, что он лежал на диване, стоящем напротив, но и видим был лишь наполовину, немного скрываемый от отражающей поверхности письменным столом.

Повертев головой, я поняла, что проснулась первой, что со мной бывает крайне редко (видимо, во всем следует винить жажду деятельности, обуявшую меня поздней ночью), и поднялась. Раскладушка заскрипела, и майор тут же открыл глаза.

— Притворяешься? — шепотом осведомилась я, невольно улыбаясь.

— Не, просто чутко сплю, — ответил он также шепотом и перевернулся на другой бок.

Я-то, ясное дело, не хотела будить Толика, поэтому старалась говорить тихо и производить как можно меньше шума, а вот то, что и майор отвечал шепотом, вызывало слезы умиления. Никогда бы не подумала, что он может так тщательно оберегать чужой сон. А впрочем, он, скорее всего, на автомате скопировал мой тон.

Умывшись и почистив зубы, я вернулась в холл и включила чайник. Смирнов, пристроив голову на локоть сложенной руки, наблюдал за мной лежа. Шум закипевшего и выключившегося электрического чайника, а может, звон посуды, доставаемой мной из тумбы, пробудил и Толю. В итоге завтракать мы сели вместе.

— Какие у нас планы на сегодня? — спросил Смирнов, обращаясь ко мне. Надо же, роли переменились. Теперь я здесь командир. Как это он так легко сдал бразды правления? Или глумится?

— Нужно встретиться с семьей убитого мальчика, попытаться выяснить, что за тайны она хранит.

— Так они тебе и скажут.

— На это есть соседи, друзья, коллеги, — пожала я плечами. — Дубровицы — поселок маленький, здесь все всё про всех знают, и это нам только на руку. Сама бы я, конечно, в таком месте жить не захотела.

— Действительно, здесь скелеты в шкафу не утаишь, полагаю, лично ты имеешь страсть к крупным мегаполисам.

Я подавилась печеньем, но возражать не стала.

— Неплохо бы выяснить, кто та бомжиха, — подключился Анатолий, — которую мы нашли на берегу. Наверняка менты уже установили личность и связали ее как-то с пацаном. — При слове «менты» Ткаченко выразительно поглазел на майора.

— Понял, постараюсь выяснить по своим каналам, — с подозрительной уступчивостью ответил Смирнов. — Ну что, дорогая, допивай свой чай и потопали.

— Ты хочешь пойти со мной? — часто-часто заморгала я ресницами и призадумалась.

— Конечно. Не сидеть же тут, когда там птички поют и солнышко сияет.

Ярко в моем сознании вспыхнуло воспоминание беседы с Алиной в день, когда нашли ее сына, в особенности, роль Смирнова в ней, и я отрицательно покачала головой.

— Я лучше возьму с собой Толю.

— Вот так… И будешь продолжать отпираться, что вы любовники? То он ночует здесь, то вы вместе гуляете…

Теперь подавился печеньем Ткаченко, а я ответила:

— Во-первых, я не собираюсь отпираться ни в чем, потому что это не твое дело, а во-вторых, то, что он ночует здесь — не аргумент, потому что ты тоже ночуешь здесь. — Кивок в сторону покрывала и ветровки, которые все еще валялись на полу.

— То есть вы не спите вместе?

Толик в отчаянии хлопнул себя ладонью по лицу, изобразив смайлик под названием «фейспалм», а я вздохнула и продолжила:

— А в-третьих, я тебя не беру с собой по той простой причине, что в таких случаях без коммуникаций не обойтись, а ты то ли не любишь это дело, то ли не умеешь.

— Коммуникации-то? — Я кивнула. — Так кто ж их любит? Трубы, грязь, крысы…

Толик повторил фейспалм, а я хихикнула, понадеявшись, что майор скаламбурил. Кстати, в пользу моей версии предлагаю тот факт, что Андрей очень быстро подмигнул мне, совершенно не меняя выражения лица, что нужно понимать как: я оценил то, что ты оценила мою шутку. Да еще и вдогонку нам пробубнил будто бы себе под нос, но достаточно громко, чтобы мы слышали:

— Ну что ж, кроманьонцы остаются в пещере, а благородные ораторы выходят в свет, так тому и быть.

* * *

— Ты знаешь, где жил мальчик? — спросил меня Толя.

Поправляя лямки подаренного им рюкзака («выходить в свет» с порванной сумкой я посчитала неприличным), я ответила:

— Нет. Но мы же быстро в прошлый раз отыскали местожительство каждого его друга, стало быть, пойдем тем же путем — через аборигенов.

Пообщавшись с бабушками на лавочке, мы получили адрес Алины-фотографа. Садовая, 41.

— Что-то знакомое… Ладно, идем.

Толик сверился с картой.

— Садовая в той стороне.

Только лишь за пять домов до конечного пункта меня осенило.

— Подожди… Я здесь уже была! Это вон тот синий дом, почти на углу, с покосившимся забором.