Шашечки и звезды - [9]

— Эх, полетать бы на боевой машине, — вздохнул ожидавший своей очереди Зимаков, — а не на этой летающей этажерке. — У Зимакова, как у каждого боевого летчика, особенно молодого, был не в почете тихоходный «кукурузник».

— Не брюзжи. Сам знаешь, это тоже боевая машина. Ночной бомбардировщик, — возразил Бородаевский.

— Верно, боевой, но не для летчика-истребителя. Плетется в воздухе, как извозчик. Скорость не увеличишь, никакой фигуры высшего пилотажа не сделаешь… Это не «як»!

— А ты когда последний раз летал на «яке»?

— Как это когда? — удивился Зимаков. — Ведь знаешь не хуже меня. Месяц назад.

— И хотел бы сразу после такого перерыва в полетах сесть на истребитель? А разве не надо восстановить навыки и умение пилотирования? Вспомнить то, что за месяц успел забыть, пока не держал в руках рычаги управления? А как с проверкой в воздухе? Какой же будешь подавать пример молодым летчикам?

— Тебе бы только ворчать на нас да ругаться, — надулся Зимаков. — Знаю, надо проверить друг друга вначале на «кукурузнике», но хотелось бы скорее на боевую машину…

— Не огорчайся, скоро полетишь.

— Знаю. А пока полетим на «этажерке». Сделаем малый круг над аэродромом. Фактически налетаюсь…

— Не ворчи. После малого круга будет и большой, — успокаивал Бородаевский вспыльчивого товарища.

— Это уже лучше. Трасса в несколько сот километров всегда лучше малого круга над аэродромом.

— Если хорошо сдашь зачет по первому контрольному полету, я позволю тебе первому стартовать на «яке».

— Прекрасно! — обрадовался Зимаков.

Василий усмехнулся. Ох уж эти молодые пилоты! Нетерпеливые, горячие, жаждущие летать, сражаться! Если разрешить, наверняка не выходили бы из своих машин, пока силы не иссякнут. Это хорошо. Так и должно быть. Вспомнил он свои первые шаги в воздухе. Был таким же, как и они, нетерпеливым, день без полетов считал погубленным, потерянным.

Восстановление навыков проходило быстро и четко. Несмотря на месячный перерыв в полетах, летчики превосходно справлялись в воздухе. Не удивительно, ведь они не были новичками. Достаточно было сделать один-два полета по кругу, чтобы вспомнить все необходимые операции.

Около полудня в небо над аэродромом стали один за другим взмывать самолеты. Первая эскадрилья уже приступила к полетам на «яках», остальные ждали своей очереди, летая между тем парами на неутомимом «кукурузнике». С двенадцати часов летчики из третьей эскадрильи перешли на малый круг на истребителях.

Теперь у капитана Бородаевского (он стал руководителем полетов после командира полка) работы было полно. Он чувствовал себя так же, как на фронтовом аэродроме, во время напряженных боевых операций. Каждую минуту стартовали и приземлялись машины. Василий был в своей стихии.

Машины постепенно уходили все дальше в глубь территории, до сих пор знакомой лишь по карте. Пилоты переходили с малого круга на большой, все лучше узнавали район аэродрома, все увереннее вели машины, точнее выполняли маневр захода на посадку, восстанавливая навыки после длительного перерыва в полетах.

К приземляющимся машинам подбегали механики, засыпали летчиков вопросами о работе мотора и всего оборудования в воздухе. Довольные похвалами, они поспешно заправляли пустые баки, осматривали самолеты и выпускали их на очередной старт.

Старший техник второй эскадрильи лейтенант Николай Сидоров с особой заботой осматривал каждый приземлившийся самолет.

— Саша, как там было наверху? Все в порядке? — стараясь перекричать шум мотора, спросил он у командира звена лейтенанта Смирнова.

— У меня все в порядке! — ответил тот.

— А в звене? — не отступал Сидоров.

— В порядке! Старайтесь и дальше так, хлопот с техникой не будет!

Николай кивнул головой и побежал к очередной машине.

— Ну, как у тебя?

Вместо ответа пилот протянул руку и поднял вверх большой палец, после чего захлопнул фонарь и вырулил самолет на старт.

Хлопот с техникой не было. Щедро была вознаграждена изнурительная работа при приемке, когда каждый самолет тщательно проверялся от винта до рулей управления.

Наконец летчики могли летать! Погода тоже не подвела. Будто полковой метеоролог имел связи в «небесной канцелярии» и уладил это дело по знакомству. Солнечный день настраивал на оптимистический лад. Красота украинской земли радовала глаз. В сердцах летчиков воцарилось чувство покоя, исчезла напряженность.

Кошмар войны, ее жестокость, постоянная опасность — все это отошло сейчас куда-то далеко. Недавние фронтовые бои, изматывающие боевые вылеты, полные драматизма воздушные схватки, минуты огромного напряжения — все это казалось теперь очень далеким, нереальным, почти несуществовавшим. После перерыва в боях, продолжавшегося почти несколько недель, они чувствовали себя отдохнувшими, как бы заново рожденными, и даже начали тосковать о прежней фронтовой жизни.

И вот теперь они летали в глубоком тылу, вдалеке от водоворота войны. Через фонари кабин уже не смотрели они на дым пылающих деревень и городов, не было смертельных схваток с воздушным противником. Под крыльями не было сражений, в прицелах не мелькали так хорошо знакомые силуэты самолетов с черными крестами на крыльях и фюзеляжах. Широкую и просторную возвышенность покрывали возделанные поля. Пилоты видели, как на звук пролетающей машины люди, работающие на полях, поднимали головы, выпрямляли согнутые в работе спины, смотрели вверх и взмахом рук посылали незнакомым летчикам привет.