— Ну, ещё погоди радоваться.
Но Жорж был прав. Под вечер, часов в восемь его поверенный явился с таинственным самодовольным видом и объявил, что дама найдена, и что экипаж уже ждёт господ у подъезда, чтобы свезти их по требуемому адресу.
Через полчаса они уже были у цели своего странствия. К немалому изумлению Жоржа, экипаж их остановился перед красивым зданием, украшенным гербом и флагом русского государства.
— Это что за дом? — спросил Жорж у проворного кельнера, соскочившего с козел, чтобы открыть дверцы.
— Дом русского посольства, Excellenz.
— Как? Неужели в нашем посольстве согласились укрывать барышню, удравшую из родительского дома с бродягой? Не может быть! — сказал Жорж по-русски и затем уже по-немецки добавил, для кельнера. — Доннерветтер! [6]
— Молодая дама находится здесь, — любезно отозвался кельнер, — и супруг с нею.
— А-а, смуглый такой господин высокого роста, с чёрной кудрявой бородой?
— Прошу извинения у господ, но господин совсем не смуглый, нет. Скорее белокурый и бороды не носит.
— Так это не они! Это совсем не они!
— Excellenz, даму я нашёл, а насчёт господина мне ничего не было приказано. Дама та самая, — настойчиво уверял кельнер.
— Ну, будь что будет! Форвертс [7], марш! — воинственно воскликнул Жорж и побежал вверх по лестнице.
Папаша поплёлся за ним, уговаривая его успокоиться.
— Уж ты ради Бога с ней не горячись, если это она! — повторил он.
— Не беспокойтесь; я с ней и разговаривать не буду. Вы её сейчас берите и везите к нам в отель. А с этим негодяем я сам справлюсь.
— Смотри, Жорж, эти итальянцы народ опасный. А вдруг у него ножик или кинжал?
— Ну, вот ещё!
— Пожалуйте, господа!
Перед ними отворилась какая-то дверь, в которую впустил новоприбывших очевидно уже предупреждённый лакей. Они миновали переднюю, ещё одну комнату, вошли в столовую, где навстречу им поднялись со своих мест господин и дама, сидевшие за очень мило убранным чайным столом. Да, они их нашли: это была Верочка и её похититель. Взглянувши мельком на сестру и убедившись, что это действительно она, Жорж прямо бросился к шарманщику, накинулся на него как разъярённый зверь, вскрикнул, отшатнулся и принялся душить его в своих объятиях. Генерал взглянул, заморгал и начал протирать глаза…
Перед ним стоял Павел Александрович Ртищев.
Прежде чем его превосходительство мог придти в себя, Верочка уже висела у него на шее и со слезами и поцелуями просила у него прощения, восклицая, что Поль — самый лучший муж в свете, и что они, честное слово, собирались сами писать!
— Поль, как я рад! В жизни я не был так рад! Верочка, поцелуй и меня, душка! — кричал Жорж, в восторге.
Поцелуи и объятия сделались общими; в смятении генерал несколько раз поцеловал Жоржа вместо Верочки, а Поль тоже ошибся и поцеловал Верочку. Наконец, все успокоились.
— Ты ведь нас простишь, папаша? — спрашивала Верочка.
— Разумеется, мой ангел. Но как ты нас всех напугала! Я-то, мой друг, прощу — но мамаша твоя…
— Ха-ха-ха! Воображаю! Вот будет потеха! — разразился Жорж.
— Да, милые мои, я боюсь, что она будет недовольна, — содрогаясь, произнёс генерал. — Это очень вероятно. Но скажите, каким образом вы очутились в русском посольстве, — с какой стати, друзья мои?
— Поль здесь служит, — с гордостью объявила Верочка. — Он вторым секретарём!
— Давно ли?
— Уже вторая неделя!
— Поздравляю с дипломатическим назначением, господин шарманщик, — закричал неугомонный паж. — А кстати, что это тебе за фантазия пришла идти в шарманщики?
— Сам не знаю, честное слово. Совсем с ума сходил, когда меня от вас выгнали, ну в отчаянную минуту и пришло в голову. Фантазия дикая, конечно. Но ведь вышло очень хорошо! Неправда ли, Вера?
— Выгодно, не спорю. Сколько она тебе денег в форточку-то перекидала! Ты их куда же девал?
— Папироски покупал!
Это показалось забавным даже и папаше, несколько приунывшему ввиду перспективы супружеского гнева.
— В первый раз, как она меня узнала, с ней чуть обморок не сделался. А потом привыкла и премилые записочки мне писала!
— И в них деньги завёртывала? Ай-да дочка! — догадался папаша.
— Именно. А я ей писал в лавочке, что напротив вас, и отправлял с мелочью, за которой она посылала для меня же. Всё шло через мальчишку…
— Ишь, подлец, мальчишка! Мне небось этого не сказал! — заметил Жорж.
— Так мы и насчёт побега условились. Сначала Вера и слышать не хотела, а как мамаша пристала к ней с бароном…
— Поль, счастливая мысль! — перебил вдохновенный Жорж, — возьму я твою благословенную шарманку и поставлю к себе в комнату; и чуть только мамаша начнёт чудить, я сейчас из «Травиаты»!..
Затем счастливое семейство уселось вокруг чайного стола.
* * *
Жорж сохранил шарманку; но играть ему на ней не пришлось, потому что воинственный пыл её превосходительства остыл сам собой, особенно с тех пор, как её держат в повиновении дети Веры Петровны Ртищевой.
1896
