Шанелька и Крис - [14]

* * *

Утром второго дня Шанелька проснулась с трудом, посмотрела через слипающиеся ресницы на силуэт подруги, та в цветной пижамке (разрисованной мультяшными крысами, разумеется) сидела в кресле, болтая ложечкой в чашке кофе, так чтоб позвончее. И сказала просительно:

— Криси. Рань такая, а ничего, я еще немножко…

И заснула опять, оказываясь во сне на маленьком пляжике дальнего крымского поселка, вот надо же, она и была там всего один раз, проездом, а теперь, в сказке, пляжик обосновался и стал совсем… живым? Можно так сказать, если про пляж? Ладно, — настоящим стал.

— Хорошая рань, — вздохнула Крис, бережно подхватывая принца Мориеси и уходя с ним в кухню, — два часа дня почти. Ладно, пусть спит наше величество, правда, ваше высочество? Хотя это несколько сбивает планы.

Она отправила принца в клетку, где тот изволил проследовать в деревянную избушку с обгрызенными углами, устроился там, временами светя из темного окошка розовым носом. Сама села на табурет, ставя на сиденье согнутую ногу. И открыла ноутбук. Потом вспомнила, что в деревенской глуши, куда уехал за своей рыбалкой Алекзандер, нет не только интернета, но и телефон ловит только на середине горбатого мостика, кинутого через заросшую ряской речку, и несколько сердито стала поверх крышки ноута смотреть в окно. Там синело яркое осеннее небо без облаков.

Конечно, размышляла Крис, можно и не сообщать Сашке о предполагаемом, нет, о предстоящем прибавлении их семейства. А что если он будет против? Бывают же мужики, которые не терпят в доме кошек, к примеру. И что делать тогда женщине, как в том мультике — выбирай, или кот или я…

Смешно, но ведь приходится выбирать. Или тратить силы на замирение. Постоянно. И вообще, пока есть проблемы поважнее, решила через полчаса Крис, и отставив пустую кофейную чашку, взяла мобильный. Оглядываясь на коридорчик, отделяющий ее от сонной тишины комнаты, набрала номер.

— Алло? Квартира Климен… Да, Татьяна Васильевна, да, я. Днем не вышло. Но вечером так же. Я…

Она умолкла, прислушиваясь к тишине в квартире. И шепотом поспешно стала прощаться.

— Я потом. Если что. Да.

Набрала номер своей конторы и еще около часа вполголоса решала всякие текущие рабочие вопросы.

А через пару часов выспавшаяся Шанелька, испив кофе с круассанами, выкопала из сумки пакет и болтая с Крис, натянула и расправила на бедрах кремовое, почти белое платьице, короткое, выше колена, с вырезом лодочкой, открывающим ключицы.

— Ну как? — поворачиваясь, переступила туфельками, осмотрела в зеркале плечи и спину, вывертывая голову и приподнимая руками волосы.

— Прекрасно, — одобрила Крис, — и колготки мы выбрали правильные. Туфли придется в пакете взять, а то все ноги оттопчешь, пока доберемся. Или вообще не бери, сапожки тоже подходят. А я думала, ты свое дырявое почти свадебное обновишь. Не взяла с собой?

— Взяла, — мрачно сказала Шанелька, скинув одну туфельку и надев короткий, блестящий вишневым глянцем полусапожок, — но не хочу. Ну…

— Потом наденешь, — согласилась Крис, — если захочешь. А стильно как вышло, левая нога у туфле, правая у сапоге. Так и пойди.

— Да?

— Рисуй давай лицо, а то опоздаем. Нам еще с Азанчеевым встретиться, на Лубянке, он обещался в маленькой галерейке выставку интересную показать. Обещался мне, а тут мы как раз вместе.

— Сплошной культур-мультур, — восхитилась Шанелька, припав к зеркалу и приступая к «рисованию лица», — вот так и нужно приезжать в столицу. Театры. Выставки. Концерты! Криси, мы правда, пойдем в консерваторию? Правда, на симфонический оркестр?

— Ты же хотела. Я заказала билеты.

— Я тебя люблю. Знаешь, это как с картинами. Можно тыщи раз смотреть на репродукции и это будет, как тот сосед с пятого этажа, который напел Карузо, и оказалось — ничо особенного. А потом увидишь саму картину и пропала в космосе, который в ней. Я никогда не слушала симфоническую музыку живьем. А сейчас так хочется, как беременной соленого огурца. И картин тоже. И настоящих хороших книг. Как по-твоему, это что?

— Наверное, это в тебе человек нарождается. Не в смысле беременности. А ты сама настоящая. Наверное, из-за того, что ты, наконец, стала делать что-то свое главное.

— Из-за Раскозяя, — пробормотала Шанелька, отводя от лица щеточку, чтоб не ткнуть в глаз.

— Чего?

— Нет, ничего. Я потом.

А потом они торопились на остановку, и после, уже в пределах Москвы, миновав скучные места, полные пыльных промышленных зданий и столбов, вдруг, посреди парка, очутились в настоящей золотой метели. Падали листья, срываемые легким ветром, так густо, что лепились к окнам автобуса. И за ними, за их растопыренными ладошками творилась яркая круговерть, вспыхивающая в красно-золотом вечернем уже солнце. Люди смеялись, вставали с мест, чтоб разглядеть получше. Автобус ехал медленно, потом вовсе затормозил и встал в очередной пробке, но никто не возмущался, все тянули к стеклам мобильники и планшеты, переглядывались, показывая совсем незнакомым, что получилось, качали головами, сожалея — там, вокруг, все было намного роскошнее и радостнее, огромнее и значительнее, чем умели снимать встроенные камеры.