Шанелька и Крис - [16]

— С баклажаном, — поспешно сказала та, но снова стала оглядываться. Из круглых окошек падал вечерний, уже полный цветного электричества свет, и смешивался с неярким внутренним светом, не трогая картин, каждая из которых была подсвечена своими тайными лампочками.

— Или с рыжим? Или та, где много котов! Нет, я не могу!

Смеясь, они походили еще, и наконец, посмотрев на часы, снова стали спускаться по лестнице. Попрощались с «бабушкой», которая оказалась стильно одетой пожилой дамой, с обычным, впрочем, вязанием на худых коленях. И вышли в яркое городское электричество и вечерний шум.

— Я бы вас довез, но боюсь, застрянем, — Азанчеев извинительно развел руками, — вместо спектакля придется сидеть в машине. Так что, в метро и немного пешком.

— Пешком, — согласилась Шанелька, — вечер какой дивный.

После метро неторопливо шли сначала вдоль шумной широкой улицы, потом свернули в переулок, полный людей и витрин. И скоро оказались у ряда высоких стекол, с развешанными на них афишами.

— Там каждая картина уже готовая сказка, — Шанелька держала Крис под руку, приноравливаясь к шагам, — просто вот, смотри и записывай.

— Будешь писать про котов? Как Вася Ложкин их рисует?

— Нет. Про одних только котов неинтересно, вокруг столько всего, — Шанелька понизила голос, стесняясь внимания Азанчеева, тот уже открыл высокую дверь, ждал, пропуская девочек вперед, — Криси, у меня такое чувство, будто меня разорвет изнутри. Так много всего. Смешно, да?

— Нет. Это очень хорошо. Ты не торопись, пусть все само.

— Я постараюсь.

Крис почти вошла, но оглянулась на отставшую подругу:

— Шанель?

Та, вдруг шагнув в сторону, присела на корточки, всматриваясь в угол зарешеченных ворот.

— Что нашла?

Среди жидких кустиков сорной травки сидел котенок. Тощий подросток, с ночными темными глазами, кажется, белый, замурзанный донельзя. Мяукнул еле слышно и обхватил лапами протянутую руку Шанельки.

— Вот блин, — расстроилась она, — ничейный. Сирота. Смотри, худой какой.

— Вот блин, — повторила за ней Криси, тоже присаживаясь на корточки и отправляя за спину сумку на ремне, — ты снова нашла себе головную боль. Может он тут, дворовой? Сидит же внутри.

— Угу. А чего не кормят тогда? И у нас нечего дать дитю.

Шанелька бережно отняла руку и выпрямилась, оглядываясь. В десятке метров Азанчеев несколько нервно придерживал двери, пропуская поток зрителей и кивая в ответ на благодарные кивки.

— Пойдем, Нелькин, а то Валерке скоро на чай начнут бросать. Купишь в буфете сосиску, когда выйдем, угостишь котика. Норм?

— Валерке? — удивилась Шанелька, — а, да, Валерке Аксенычу. А там точно сосиски есть?

— Обязательно.

— Ты нас тут жди, — строго сказала Шанелька подростку, — мы придем, через… а сколько времени спектакль? Три часа? Ого. Ладно.

Они повлеклись внутрь, и Шанелька оглядывалась, хмуря светлые брови.

В мягко освещенном холле, увешанном большими снимками актеров и сцен спектаклей, Азанчеев одобрительно кивнул белому платьицу Шанельки и шелковой тунике Крис, указал рукой на вход в зрительный зал.

— А буфет, — спросила Шанелька, — он где? Там? Хорошо…

Крис что-то высматривала в толпе, спохватываясь, улыбалась на разговоры Азанчеева. Уселись в мягкие кресла, Шанелька, пропустив спутников, села у прохода, пряча в сумочку свой номерок.

И через полчаса, увлеченная театральным действом Крис, заметила, наконец, что ее кресло пустует.

— Вот блин, — повторила шепотом, и тронув локоть Азанчеева, тоже шепотом извинилась. Вышла, стараясь не стучать каблуками.

Заглянула в стильный буфет, где за стойкой беседовали бармен и официантка, а за столиками сидели пара человек, попивая что-то. И, пересекая холл, вышла на улицу, простукала к давешней решетке, пожимаясь от зябкого, ночного уже ветерка.

— Так я и думала.

Шанелька повернулась, прижимая к распахнутой куртке котенка, опустила руку с зажатой в ней обгрызанной сосиской.

— Платье перемажешь, — ласково сказала Крис.

— А ты замерзнешь. Чего выскочила просто так?

— Пойдем обратно? Интересно же.

— Криси. Ты иди. Я тут. Погуляю. Туда ведь с котами нельзя?

— Нельзя, — согласилась Крис, — а он тут посидит. Нет?

— Там собака. Лает. Он туда боится. Тетка выходила, сторожиха, сказала, кто-то оставил. Прикинь, он домашний был, ошейник от блох на нем. Кто-то просто выбросил, около театра. Юного зрителя. Наверное, думал, может, какой юный зритель подберет.

— Вместо него пришла юная зрительница Шанелька, — резюмировала Крис, — черт, я задубею совсем. А сторожиха не покормит?

— Собачища, — печально сказала Шанелька, суя подкидышу кусочек сосиски, — тетка сказала, не уследит, порвет напрочь. Криси. Ты иди. Я погуляю. Вечер хороший, а потом вы выйдете, и мы, ну… мы придумаем чего.

Крис обдумывала что-то, временами оглядываясь на освещенный вход в театр. Обхватила руками совсем замерзшие плечи.

— Нет. Нужно, чтоб ты тоже посмотрела. Что за фигня, я так радовалась, что мы вместе. Спектакль. Виктюк. «Служанки»! Так. Суй своего недоросля под куртку. И чтоб не пищал, ясно?

Шанелька кивнула, устраивая находку под мышкой и гладя другой рукой крошечный лоб с острыми ушками.

— Лучше б не надо, — попросила уже в спину подруги. Но та неумолимо распахнула двери и обе уверенно вошли, на входе в зрительный зал показали билеты.