Шакарим - [14]

Он вновь собрал заготовку, раскалил ее, выковал лезвие. Но, когда опустил в воду, оно опять треснуло. Так повторялось несколько раз, пока в сарай не заглянул Абай. Он заметил удрученное состояние мальчика.

— Усердие похвально, — сказал Абай. — Кто трудится только для себя, уподобляется скоту, набивающему брюхо. Достойный трудится для всех. Ничего не получается? А ты не отчаивайся. Лишь бездарный покоряется судьбе. Почему не спросишь у матери, как нужно охлаждать?

— Хочу сам все понять.

— Вижу, что сам, — улыбнулся Абай, — даже вспотел от упорства. Давай все же позовем мать.

Толебике пояснила, что лезвие ножа трескается от охлаждения сразу после сильного разогрева. Необходимо немного подержать на воздухе. И продемонстрировала, как нужно охлаждать заготовку.

Шакарим еще долго трудился в мастерской, с упорством оттачивая умение, которое по силам не каждому взрослому.

А зимними вечерами Абай и Шакарим любили уединиться в дальней комнате. Устроившись на кошме, брали в руки по домбре. Двадцатипятилетний сын кажы Кунанбая к тому времени был уже известным в роду поэтом, хотя в истории остались стихи, написанные им в основном после 1886 года, а первая публикация стихотворений Абая состоялась только в 1889 году.

Для степного аристократа сочинение стихов не считалось достойным занятием, но Абай не собирался соизмерять свои поэтические пристрастия с теми нормами, которые, по его мнению, безнадежно устарели. Он уже понял, что поэзия — непростое занятие, если подходить к нему как к искусству.

Абай начал сочинять стихи с двенадцати лет, легко слагая песни-послания, шутливые мадригалы, ироничные портреты. И не придавал поначалу большого значения стихосложению, поскольку в степи песни сочиняли едва ли не все обитатели, которые часто и разговаривали меж собой рифмованными строками, скороговорками. А уж когда молодежь забавлялась, например, игрой «Найди колечко», проигравший должен был тотчас сложить куплет и спеть песню. Так что стихосложение считалось обыденным занятием.

Долгое время Абай довольствовался тем, что стихи его существовали только в устной форме. Многие по этой причине просто не дошли до нас. Но более поздние стихи обрели огромную популярность. Они расходились в устной форме, передавались, как водилось всегда в кочевом обществе, от одного сказителя к другому, разносились по степи акынами.

Память людская избирательна. Из многомерного устного творчества в народе оставались лучшие образцы поэзии, пронизывающие, как молнии, толщу веков. И то, что сочинения Абая, созданные в зрелые годы, жили в памяти народной десятки лет, пока, наконец, его сыновья и ученики не собрали их и не издали отдельным сборником в 1909 году, говорит о подлинной силе, красоте и неисчерпаемой глубине его поэзии.

Выросший в религиозной среде, Абай был, по сути, учеником великих поэтов Востока. И часто мыслил себя не представителем степной традиции акынов, а поэтом, погруженным в мир исламской философии. Но вовлекать юного Шакарима в мистические суфийские конструкции Абай считал преждевременным.

Еще в молодые годы стал понимать, что казахской поэзии, тонущей в бытовых описаниях, нужна глубина, которую может обеспечить лишь чистая, свежая, живая мысль. И в пору сумеречного разлада с окружающим обществом все больше размышлял об эстетических принципах стихосложения.

Именно в этот период он стал чаще навещать Шакарима, делясь с ним мудреными мыслями о словесном творчестве. Юноша с кристально ясной душой был для него сродни незамутненному истоку с чистой родниковой водой. В нем одном Абай находил оправдание поэтическим исканиям и моральным принципам, поставившим его в противостояние с обществом.

То, что Шакарим рос чрезвычайно умным и начитанным молодым человеком, несомненно, было заслугой Абая. Благодаря последнему он счастливо избежал той болезненной поры в отроческие годы, что зовется, по определению Л. Толстого, «пустыней одиночества». Юноша с жадностью проглатывал книги, которыми не переставал снабжать его дядюшка.

В свою очередь Абай, остро осознававший драматизм жизни в родной среде, испытывал чувство единения с юным Ша-каримом и благодарно делился с ним своей программой самообразования через литературу народов Востока, русский язык и европейское Просвещение.

Мелодии зимних вечеров и ритмы города

Охотничий период сменился временем частых разъездов.

Зимой вместе с братьями Муртазой и Шахмарданом Шакарим поехал на свадьбу к родственникам матери.

Родственники, наслышанные о разнообразных талантах Шакарима, были особенно рады ему. От мала до велика они были, что называется, творческими людьми. Их аул славился своеобразной артистической средой, атмосферой жизнелюбия и одухотворенности, которая возникала по вечерам, наполненным песнями, чтением стихов, монологами сказителей.

Не каждый день, конечно, устраивались концертные вечера, ибо заботы скотоводов никто не отменял. Но после напряженных будней, в ожидании ужина, традиционно позднего, кто-то из хозяев брал в руки домбру, начинал петь, и песня летела над зимовьем, проникая в юрты и сердца их обитателей. Напевы сменяли один другой, вступала в круг гармонь, густым завораживающим звуком начинал исходить кобыз. Шакарим с головой окунулся в этот сладостный мир творчества. Слушал и запоминал новые песни. Сам исполнял кюи и популярные в степи песни. А затем поразил слушателей исполнением собственных сочинений, которые он побаивался показывать Абаю. Здесь его опусы пошли на ура.