Шахта - [6]
Королева: Вышки? Какие вышки?
Король: Вышки шахт. Мы на месте.
Валек: Валек, почему ты не можешь спать. Нормальные города спят. Не могу, не могу, что-то колет город, колет. Тяжко быть городом. Надо сидеть и не двигаться… Если б куда-нибудь пойти, к морю пойти, у моря городом быть, на волны смотреть… Или в горы, в горах настоящих городом быть, а не в этих искусственных, насыпанных. Вообще быть городом побольше. Быть значительным, с соборами и с небоскребами и с метро. Ведь что тут делать-то, Господи? Работы нет. Ну, что пялишься? Не то сказал?
Песик: Да то сказал. Гав.
Валек: Вот именно, нету. Il n’y a pas de boulot. [Иль нья па де буле] Говорю, что нету. Поехал я как-то к Варшаве, дружку моему с армии, поехал и говорю ему, Варшава, может работу какую ты бы мне устроил, а? Варшава, ну чего пялишься так на меня? Это я, Валек, дружок твой с войны.
— Не узнаю.
— Варшава, ну чего ты, Валека не узнаешь? Друга? Эй, Варшава, некрасиво, некрасиво.
— Не узнаю.
— Е-мое, Варшава. Денег нахапал, теперь уже и друзей не узнаешь.
— Валек?
— Ну, Валек, Валек, мужик!
— Валек, скока лет!
— Эй, ну, старик, дай чмокну…
— Слушай, тебе чего надо, а то у меня важная встреча. Встреча у меня. Эсэмэску жду. Пи пи пи пи. Эсэмэс. Мода такая.
— И с другом по пивку не пойдешь, а?
— Ни, ни. Я не пью. Мода такая. Ноль. Absty. Мода такая. Ноль.
— Так может сигареткой угостишься? Хорошая сигаретка, пробирает.
— Табакокурение вызывает рак и сердце. Мода. Не курить.
— Ну, не говори, что ты вообще не куришь?
— Не курю. Ну, иногда. Марысю прижигаю. Это мода.
— Марысю? Ну, не говори, что ты женился, Варшава. И что, ты, Варшава, бабешку прижигаешь?
Пи пи пи. — Эсэмэску получил! Торопиться! Встреча! Мероприятие! Марыся!
— Эй, ну, погоди, погоди…Ты бы мне, Варшава, работу какую не устроил? А то, знаешь, шахту мою закрыли, и работы нету, а руки еще здоровые.
— Работу? Нету. Марыся. Мероприятие. Торопиться! Торопиться!
— Погоди, погоди, Марыся, ежели любит, подождет. Послушай, ну, каких-нибудь автобусов производить, а? Или мебель не делать, а? Я даже танки мог бы… Варшава… Варшава…
Песик: Куда б ты ни пошел, твой город за тобой пойдет. И будешь медленно стареть на тех же самых улицах. И той же самой будет грусть твоя, той самой будет…
Зеленый: Пан Валек, обделаем дельце…
Валек: Тихо, тихо…
Владек: Лидуся, я спать не могу, а ты… Ты можешь, ты спишь?
Лидуся: Владек спи, спи…
Председатель: Лапонька моя, обними меня…
Зеленый: Пан Валек, у меня ничего нет… Купите ничего.
Владек: Ты такая моя шахта… Я обожаю в тебя глубоко, темную, тоннели копать.
Лидуся: Нет денег, нет шахты.
Председатель: Не хочу выходить никуда, я больше не хочу быть председателем… Я хочу быть с тобой.
Зеленый: Пан Валек, купите ничего, от ничего польза может быть… Ну, пан Валек, один злотый за ничего.
Владек: Ведь ты, Лидуся, ты бы…экономически ко всему. Экономика, знаешь, она не самая главная.
Лидуся: Я так мечтаю, чтоб приехал кто-нибудь… Чужой.
Председатель: Ты одна меня понимаешь. Все плохие…
Священник: Юзек, я слышал, у тебя со здоровьицем не то что-то, со здоровьицем?
Лидуся: Чужой чтобы приехал, откуда-нибудь, другой, пахнущий, без шахты.
Председатель: Председатель, реши то, реши это, или реши то или это…
Министрант: «Мы построим новую Польшу…»
Председатель: Реши это…
Владек: Мне снилось, я копал яму…
Валек: Приехал, сукин сын. Зачем приехал? К королеве приехал. Не пробил еще час старого Валека, еще нет. Ходит по улицам и смотрит, но еще не пробил час, еще нет! Улицы у меня болят, спать не хочется.
Женщина: Ковра нету. Есть пол. Как видите. Уютно. Тихо. Ванная общая, в коридоре. Ключ висит возле двери. Замок иногда заедает. Если заест, муж исправит. Я человек честный и горжусь этим. Занавески, на худой конец можно и выстирать. Я же не говорю, что они чистые. Тут нет ничего чистого. У нас без роскошеств… Окна вы себе сами можете помыть. Если только вам не мешает. Мне не мешает. И так не на что глядеть. Было бы на что глядеть, я б помыла.
Чужой: Мне нужен как раз такой вид.
Женщина: Да вы что! Я же не говорю, что чисто. В этой квартире нет ничего чистого, предупреждаю вас. Но, по крайней мере, дешево и честно. Я честная и горжусь тем, что честная. Я всегда была честной. Мой муж на мне женился потому, что я была честной. Я ему честно сказала, что никогда его не полюблю. Вы уверены, что хотите это снять?
Чужой: Да.
Женщина: Если вам не нравится, можно в гостиницу, если не нравится. А если хотите телевизор, так купите себе, цветной. Только потом вам придется забрать его с собой. Мы не будем выкупать. И речи быть не может. Не купим и всё тут. Телевидение врет. И электричество жрет. Раньше, знаете ли, это было телевидение, знаете ли, настоящее, на уровне. А теперь, знаете ли, только электричество жрет, знаете ли. Вы надолго?
Чужой: Еще не знаю.
Женщина: Тогда оплата вперед.
Чужой: Конечно. У меня есть деньги.
Женщина: А если вам не будет удобно, то ступайте в гостиницу.
Чужой: Всё в порядке.
Женщина: И, пожалуйста, не ходите слишком сильно.
Чужой: Не понял?
Женщина: Слишком сильно не ходите. Ноги, ногами по полу. Слишком сильно не ходите ногами по полу. Пол слабый. Рассыпается, немножко рассыпается, но рассыпается. Осторожно. Тут надо вообще осторожно ходить. Вообще лучше вообще не ходить. Я, знаете ли, честная и горжусь этим. Несмотря на то, что часто страдаю из-за того, что честная, но я решила быть честной. Из этого окна нету вида как следует.
Решенная в эстетике абсурда история взросления двух детей, играющих в одной песочнице, поставлена с использованием необычных выразительных средств. Наравне с актерами в спектакле работают куклы, но отнюдь не театральные. Это игрушки, «растущие» вместе с персонажами. В первой сцене — карикатурно огромные куклы, в последней — резиновые изделия из магазина «для взрослых». Но эпатаж не самоцель, а всего лишь вспомогательное средство в создании на сцене модели нашего мира, показанного в спектакле как пустыня человеческой глухоты, слепоты и непонимания.
Впьесе «Последний папа» говорится об одиночестве детей, заброшенных родителями-трудоголиками: героиня в сопровождении куклы Барби и Медвежонка ищет отца, пропавшего в городских джунглях.
«Иван и Сара» — пьеса о двух сумасшедших — немолодых русских актеров, — опрокинутых в новые обстоятельства жизни — в эмиграцию. В израильскую жизнь с ее древней героикой и современной эротикой смогут вписаться люди новые, полные сил, не знающие страха. Но как в нее вписаться двум немолодым репатриантам из России, мыкающимся на обочине этой чужой реальности, пронизанной солнцем и автоматными очередями? Они очень надеются, что их увидят и оценят коллеги из израильских театров. Нет денег, нечего есть и нечем платить за квартиру; сын служил в армии и куда-то исчез; они его ищут по всей стране и в чужой стране, без языка, они на дому репетируют сценки из спектаклей, в которых они когда-то играли… — несмотря ни на что.Пьеса посвящена особой, несгибаемой, вечной людской особи — Артистам.«Иван и Сара» — диалог любящих душ за мгновение до разрыва.
Художник, доживший до преклонных лет, встречает молодую женщину, очень похожую на его мать. Сам герой никогда не знал собственной матери. Она бросила его еще младенцем, в роддоме, но при этом оставила при нем свою фотографию, которую он хранил всю жизнь. И вот спустя много лет он встречает женщину, как две капли воды похожую на ту, что на фотографии. Между ними возникают непростые отношения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В пьесе Миеко Оучи «Синий свет» мы застаём 100-летнюю Лени Рифеншталь в офисе голливудской киностудии. Она готова сделать отчаянный шаг и решиться на съёмки своего первого художественного фильма за последние пятьдесят лет, но что из этого выйдет, — вот вопрос.
Cпектакль «Рыдания» про генетику женского одиночества, сконструирован из монологов трех женщин, представительниц одной семьи: дочери, матери и бабушки.Три поколения потерянных женщин — восемнадцатилетняя, сорокачетырехлетняя и семидесятилетняя. Они все дезориентированы, все несчастливы. Их несчастье не социальное, а внутреннее: «Они загнаны в ментальные ловушки, это их личная несвобода».
В сборник пьес известнейшего английского драматурга Джона Осборна (1929–1994) вошли три его пьесы: «Оглянись во гневе», «Комедиант» и «Лютер». Две последние пьесы на русском языке печатаются впервые.Экранизации и постановки:Оглянись во гневе / Look Back In Anger — Великобритания (Т.Ричардсон) 1958Полковник Редль / Oberst Redl (И.Сабо) (cценарий в соавт.) 1985Комедиант / The Entertainer — Великобритания (Т.Ричардсон) 1960Атака лёгкой кавалерии / The Charge of the Light Brigade (cценарий) — Великобритания (Т.