Сфумато - [45]

И достала сигарету. Мужчина одобрительно улыбнулся и достал металлическую зажигалку.

Ехали в длинной чёрной машине, недолго. Отдел полиции, догадалась Виктория Марковна. По дороге молчали. Лида, уверенно пройдя мимо дежурной части и не обратив внимания на вставшего за стеклом полицейского, повела Викторию Марковну по коридору.

Вот какая она настоящая. Вот какими они становятся, подумала Виктория Марковна. Вот какими станут скоро Станислав и Маша.

У двери начальника отдела полиции стояли двое мужчин в тёмных костюмах. Лида довела Викторию Марковну до них и остановилась.

— До свидания, — сухо сказала она, развернулась и ушла.

В кабинете было светло. Из-за стола встал высокий мужчина, чуть младше Виктории Марковны, худощавый, лёгкий в движениях, с тронутыми сединой коротко стрижеными волосами.

— Здравствуйте, Виктория Марковна, — протянув открытую ладонь, сказал мужчина, — давайте познакомимся. Меня зовут Денис Александрович.

Глава 9 Отработанный материал

Иван Павлович шёл разлаписто и небыстро, подстраиваясь под опьяневшего Давида, бесшумно переставляя длинные худые ноги. Думал.

Кто же он, как его оценивать и как воспринимать? Идёт рядом. Называет другом. Делает мелкое, но предаёт крупно. Мелкое, чем жил сейчас Давид — газетёнка, — и предательство, расстрел Анатолия Соколовского — несомненно, крупное и важное — совмещались естественно.

— И что. Что мне сейчас делать? — Давид Маркович шёл, спотыкаясь.

Выпито было много. Бутылку коньяка, подаренного редактору каким-то очередным осчастливленным статьёй передовиком, выпили, не заметив, не ощутив вкуса и запаха. Потом была бутылка самогона, очень крепкого, Давид Маркович хотел ещё, но Иван Павлович отказался.

— Пойдём, провожу тебя домой, — сказал он совершенно трезвым голосом и поднялся со стула.

— Ты вообще пьянеть не умеешь, мент? — проворчал Давид Маркович и стал собираться.

Умел. Но не сейчас. Иван Павлович хотел бы опьянеть, проще всего было бы выпить и опьянеть, оставить всё, забыть, залить, но знал — это не заливаемое и, что страшнее, рано пытаться заливать. Давидов значок висел на лацкане, а второй, Лиды, холодно лежал в кармане. Давиду он его не отдал.

Всё обсудили и понятно было, что не просто так этот значок в подсобке оказался, не случайно Лида носила его и не случайно потеряла именно там. Удар по шее Кеши-грузчика был силён, разорвать аппарат из мышц, связок и сухожилий, фиксирующий позвоночник, непросто, это травмы из дорожно-транспортных или авиационных, но тогда не было того неестественного изгиба, что увидел бывалый опер Иван Павлович. Ясно было, что Лида так ударить не могла, бил другой человек, обученный и очень сильный, сильный зло, умеющий бить другого не за что-то, а для. Но страшно было не от возможности получить такой удар. Что-то происходило. Близко. Что-то опаснее неизвестного убийцы безобидного грузчика.

Давно стемнело, тонкими иглами начинал бить сверху мелкий дождь, к нему Иван Павлович так и не привык. Эта колючая морось проникала в нос, рот и лёгкие и выхолаживала изнутри. Людей на улице не было. Местные ложатся рано — утром вставать и работать, сельский график суров. Светодиодные фонари на солнечных батареях — подарок кластеру от китайских друзей, что разработали, а точнее выгребли за пять лет до основания гипсовый карьер неподалёку от посёлка, — стояли редко, метров через сто друг от друга, и света давали мало: батареи просто не успевали зарядиться за сумрачный здесь почти всегда день.

Работают. По нам сейчас работают, вдруг понял Иван Павлович. Понимание это логикой опосредовано не было. Он почуял. Много раз он сам так работал, вёл объект в паре или в группе. Молодцы. Старая школа, знают, что к Давиду идём, если наружное наблюдение организовали, то никаких сомнений, что и редакция под полным контролем. Слушали их пьяные разговоры, но всё равно ведут, чтобы наверняка, думал Иван Павлович, и настроение его ухудшалось. Он снова вспомнил Кешу. Махнуть в переулок, а там через заборы, схорониться? И куда потом? Деньги кластерные за его пределами никому не нужны. Некуда, просто некуда и не к кому бежать. А бродягой жить не смогу. Старый. Да и молодой бы не смог.

Оставалось идти, куда шли, и это неожиданно взбодрило Ивана Павловича. Простая мысль, которая долго крутилась где-то рядом, ударила в голову.

— А что, Давид, ты сказать ей собираешься?

— Я скажу, что она шпион и убийца, — ответил пьяный и смелый Давид Маркович, глядя на Ивана Павловича снизу вверх, с вызовом.

— Смело. Неожиданно. И, конечно, поставит её в тупик, — усмехнулся Иван Павлович.

— Ну я же не смогу с ней жить теперь, — зашептал Давид Маркович, пытаясь успеть за ускорившимся завлавкой и не наступить в коровьи лепёшки, оставшиеся после прошедшего к вечеру колхозного стада.

— Сможешь. Ты очень много смог за эти годы, — мрачно сказал Иван Павлович.

Давид Маркович промолчал. Дальше так и шли, в своих мыслях.

Перед подъездом остановились.

— Ты хочешь, чтобы всё это как-то разом закончилось, Давид? — спросил Иван Павлович. — Ты об этом думаешь всю дорогу?

— Да, — тихо ответил Давид Маркович.

— Покажи ей этот значок, — он протянул другу свою страшную находку.