Сезон любви на Дельфиньем озере - [86]

Когда я шла к ангару, чтобы надеть водолазное снаряжение, то еле брела, как соня днем, самая настоящая соня-полчок; мне казалось, что воздух сгустился и сопротивляется каждому моему движению.

В дополнение к нашей «мыльнице» ребята спустили на воду лодку. Не самое это приятное занятие на свете — вытаскивать из сети мертвого дельфина. Алекс с позором сбежал и появился на пляже только после того, как все было кончено, — такое зрелище не для слабонервных технарей. Со скорбной процедурой справились и без женщин, то есть без нас с Вандой, хотя повозиться пришлось немало, и шестеро крепких мужчин еле-еле высвободили тело влюбленного дельфина из ловушки. Он был здоровенный, этот Горбун, и к тому же разгулявшиеся не на шутку волны грозили перевернуть лодку. С трудом его доставили на берег, а потом оттащили к ветеринарной лаборатории, расположенной на самом краю лагеря, где в стороне от чувствительных глаз и сердец он должен был и напоследок послужить науке.

Мы с тетушкой остались на опустевшем пляже; через некоторое время к нам присоединились и Витюша с Алексом.

Они оба выглядели неважно: Витя сутулился и снова натягивал на уши меховую шапку, а у Алекса был бледный вид, то есть скорее желтовато-болезненный — при таком загаре казаться бледным просто невозможно. Я не раз замечала, что люди, которые никак не связаны с животными по своему обычному роду деятельности, обычно тяжело переживают их гибель. На самом деле и биологи далеко не равнодушны к этому, просто привыкают — так же как и врачи постепенно привыкают к тому, что их пациенты смертны.

Нам предстояло оценить ущерб, причиненный коридору, и исправить положение. Это было нелегко, так как волнение усиливалось с каждым часом; собственно говоря, если бы так продолжалось и дальше, то держать Асю в коридоре стало бы уже небезопасно, но привести его в порядок следовало все равно.

Горбун погиб в одном из самых глубоких мест, поблизости от каракатицы. Осмотрев сеть, мы только присвистнули: она не только была разорвана там, где застрял дельфин, но вообще стала похожа на дырявую авоську — так сильно он бился; может быть, родичи пытались ему помочь. Кроме того, были сорваны оттяжки, удерживавшие коридор у каракатицы и прикрепленные к основаниям ее свай, вбитых в дно. В общем, работы предстояло невпроворот, и если починка сети не составляла особого труда, то укреплять тросы было сложнее из-за глубины.

Вернувшись на берег, мы стали решать, что делать в первую очередь.

Конечно, подводные работы — дело по преимуществу мужское, но Витя был не в форме, и погнать его в таком виде в воду я не могла — да он бы и не полез. Профессиональные корочки водолазов были еще у нескольких человек, но все они работали на озере, то есть за ними нужно было идти, упрашивать их, отрывать от дела… Я еще раз сплавала к каракатице с маской и трубкой и внимательно все осмотрела — и мне показалось, что я справлюсь сама. В конце концов, мне не в первый раз выполнять мужскую работу! И, буркнув повеселевшему Вите что-то относительно мужиков, прячущихся за крепкую женскую спину, я пошла в ангар одеваться.

Море на глубине было все еще теплым, несмотря на то, что северо-западное течение принесло с собой на поверхность более прохладные слои воды, но я все равно надела свой старый костюм — кто знает, сколько времени мне предстояло пробыть в моей почти родной среде обитания? Взбодрившийся Витя проверил еще раз акваланг. В воду я вошла с берега, впрочем, очень скоро над моей головой закачалось бледно-голубое донышко, и Ванда с Витей стали мною сверху руководить — нелегкая задача, особенно для меня, потому что из-за них мне раза два пришлось выныривать на поверхность. Обычно, если кто-то пытается давать указания, которые мне не нравятся, я легко пропускаю их мимо ушей; но в этот день меня все раздражало, и я была просто счастлива, когда им пришлось вернуться на берег за запасом капроновых веревок для заплат.

Воспользовавшись моментом, я опустилась на самое дно, туда, где к проржавевшим сваям у самого дна были привязаны канаты, удерживавшие коридор. Когда-то раньше сети прикрепляли толстой проволокой, и теперь ее концы торчали в разные стороны, мешая мне как следует устроиться и заняться починкой. Левая оттяжка вроде бы держала, но правый трос свободно болтался. Хорошенько присмотревшись, я увидела, что он перетерся о железную скобу у основания сваи. Я попыталась натянуть оставшуюся часть троса и снова зацепить ее за скобу, но как ни билась, у меня ничего не вышло: обрывок был слишком короткий, к тому же из-за намотавшихся на него водорослей скользил и вырывался из рук.

Значит, надо было либо менять трос, либо его наращивать. Я отстегнула от пояса моток запасной веревки и попыталась соединить концы, понимая в глубине души бесполезность попытки. Тут меня отвлекло от этого сизифова труда то, что почему-то стало трудно дышать; я удивилась — мне показалось, что я пробыла под водой совсем недолго. Ну никак не сорок минут — уж на это по меньшей мере я могла рассчитывать с «Украиной»[13] на этой глубине. Впрочем, может, я просто не заметила, сколько времени у меня отняла порванная сетка.