Северные рассказы - [31]
Красота арктических стран безгранична. Где еще можно найти такое богатство неожиданностей и такой палитры красок?
Кто был в Арктике-вспомните день восхода солнца после многомесячной полярной ночи. Вспомните, как и какими полутонами загорается ландшафт, будь это тундра, горная страна или морской наторошенный лед. Первые лучи солнца, скользя по поверхности заснеженных просторов, зажигают теплым розовым светом все их неровности. В углублениях таятся тона полярной ночи и стужи. Это мягкие, неуловимые переходы от бледно-фиолетовых, синих и лазурных полутонов. Если луч солнца поднимется чуть выше, розовый свет вдруг начинает освещать эти углубления, и ночная тень, борясь с ним, отступает в самую глубину, уступая место цветам наступающего дня.
В это время высокий ледник, айсберг или торосистая гряда вдруг ослепительно засияет, преломляя своими кристаллами уже яркий для них солнечный луч.
Оживает и природа. В эти дни даже на островах, наиболее отдаленных от материка, появляются первые вестники весны — хлопотливые люрики. Маленькая черно-белая птичка, кочующая от полыньи до полыньи, с первыми лучами солнца своим щебетанием приветствует наступление дня.
Но это лирическое отступление, которое сейчас в полете с назойливым углом ящика под третьим ребром и думами о предстоящей работе, методика которой совершенно не известна (даже не известно еще, как расположиться на льду, как жить на нем), быть может и несвоевременно.
Позади уже окраины арктических морей. Самолет вышел в Центральный полярный бассейн и своими винтами рвет прослойки облаков. В кабине сумеречно, как бывает иногда на материке, когда надвигается непогода.
С винтов срываются ледышки и резко щелкают по фюзеляжу. Проходим зону обледенения, но облачность становится все реже; уже далеко внизу, сквозь вуаль дымки, проглядывается поверхность льда. Крылья самолета еще ощущают отдельные удары разорванных облаков, но впереди видна их кромка, а за ней сияющая белоснежная даль ледяных просторов.
Скоро наша «точка». Из пилотской кабины, когда в нее открывается дверь, слышится писк морзянки. Тщательно вслушиваясь, улавливаю позывные нашего привода, на который идем. Радист самолета Черевичного неустанно следит за нашим полетом и время от времени дает нам привод.
Как бывает всегда в таких случаях, подход к ледовой базе мы проглядели. Характерный крен самолета при развороте заставил нас приникнуть к окну и мельком увидеть две черные палатки, несколько бегущих фигур; и темнеющий на льду силуэт самолета с оранжевыми чехлами на крыльях.
Самолет ушел на круг, и пока мы ложились на заданный курс, посадочная полоса оказалась уже «обставленной». Зачернело посадочное «Т», с которого успели стряхнуть надутый поземкой снег, и появилась четкая, темнеющая на снегу линия границ посадочной, полосы. Эта линия состояла всего из восьми точек, но когда мы уже шли на посадку, то могли разглядеть, что товарищи, ожидающие нас на льду, составили собой эти необходимые для пилота ориентиры.
Выпущены закрылки, и. самолет с ощутимым сбавлением скорости идет на посадку. Совершенно непроизвольно убираю свое ребро от ящика, но в то же время не могу оторваться от окна. Слишком большое волнение испытывает полярник; при первой посадке на заветный лед Центрального полярного бассейна.
Советскими полярниками движет не просто стремление преодолеть преграды, которые ставит суровая природа на подступах к полюсу, но и решить крупные научные задачи. Они знают, что, решая эти задачи, служат Родине. И работают советские люди в труднодоступных высоких широтах не одиночками, а спаенными коллективами, успех дела которых обеспечен заботливым вниманием Партии и Правительства.
…Мягкие хлопки лыж — и наш самолет уже бежит по льду.
Встреча на льду, в центре Арктики, людей, только начинающих исследования этих областей, была самой горячей, какие присущи людям, близким друг другу.
Первые жители на этой льдине, как оказалось, уже привыкли к ней, уютно обосновались и чувствуют себя аборигенами. Прошло всего несколько часов, как их самолет совершил посадку, но они дают нам советы по расстановке наших палаток и развертыванию работы как люди, давно живущие здесь. Это тоже одна из особенностей приемов и темпов исследования Арктики путем высадки на лед отдельных партий.
Нас прилетело трое. Мы должны развернуть геомагнитны, аэрологические, метеорологические и ледоисследовательские работы. Аппаратура нами подготовлена в Ленинграде, но никто из нас не может сказать с полной определенностью, как она будет работать. Однако нам ясно, что она должна работать, иначе наш полет на льдину будет совершенно не оправдан.
Первые минуты прилета растягиваются не менее чем до получаса. Слишком много полярных давнишних друзей встретилось сегодня здесь на льду. Вот к нам подходит высокая фигура человека, одетого в меховой костюм, унты, пыжиковую шапку со спущенными ушами, но пробивающимися из-под них блестками седеющих волос. Это Михаил Васильевич Водопьянов. Он тепло приветствует нас, поздравляя с прилетом на лед, каждого называя по имени и отчеству. Только настоящий полярник может сохранить в своей памяти имена людей, встреченных им за свою трудную жизнь полярного летчика.
