Северные рассказы - [30]
Через несколько секунд трое лыжников с винтовками за плечами уже бежали за зверем. Не обращая внимания на бегущих, медведь спокойным шагом размашисто шел своей дорогой. Один лыжник, обогнав остальных, стал настигать медведя. Зверь обернулся и прибавил шагу. Затем, мотнув головой, остановился, сделал несколько шагов дальше и вдруг, круто повернув, пошел на лыжника. Тот, замедляя бег, остановился, скинул лыжи, сбросил с плеча ремень винтовки, щелкнул затвором и, став на одно колено, прицелился.
Зверь быстро и решительно подходил к нему, оскалив клыкастую пасть и хищно прижав к затылку короткие уши. В маленьких, налитых кровью глазах таилась злоба.
Ствол ружья спокойно следил за ним…
Остается двадцать… пятнадцать… десять метров. Щелчок затвора, но выстрела нет. В патроннике винтовки нет очередного патрона.
Зверь делает прыжок и почти накрывает своей тушей неизбежную жертву. И вдруг… из-за спины охотника молнией блеснуло серебристо-белое ловкое тело. Прыжок… и клыки Бишки впились в ненавистное горло зверя, — а лапы стараются разорвать шкуру.
Медведь грузно осел на лед, заревел и, сомкнув лапы, упал на грудь. Еще мгновение… и пуля оправившегося охотника пригвоздила его ко льду.
Когда мы с трудом перекинули на спину многопудовую тушу убитого медведя, в его судорожно стиснутых лапах, весь измятый и изломанный, лежал Бишка. Его пасть по самые уши утопала в шкуре зверя. Выразительные глаза были неподвижны и мертвы, клыки застыли в последней судороге на ненавистной глотке. Белая, с желтизной между пальцами лапа безжизненно упала в сторону.
Спасенный Бишкой зимовщик с трудом оторвал от горла медведя бишкину голову и, помедлив мгновение, прикоснулся губами к черной пуговке носа.
Грустные и опечаленные, мы везли на связанных лыжах неподвижную белую тушку.
Так доблестно погиб наш четвероногий полярный друг!
ВПЕРВЫЕ НА ЛЬДИНЕ
Самолет летит на север. Этот курс не просто географическое понятие о направлении нашего полета. Мы вылетели с одного из самых северных аэродромов нашего материка и все же летим на север.
Впереди только лед Центральной Арктики и воображаемая точка, помеченная на карте мазком туши, к ко торой и лежит наш путь.
В самолете среди нагромождений ящиков, узлов, пакетов, мешков и прочих атрибутов каждого путешественника нас трое; я имею в виду «пассажиров», как несколько обидно, мы именуемся на всех промежуточных аэродромах. Экипаж самолета состоит из шести человек, он занят своей сложной работой в пилотской кабине.
Как бы там ни было, мы внутренне считаем себя связанными с судьбой экипажа и самого самолета несколько больше, чем наши грузы. Это не значит, что мы боимся полета — нам просто хочется считать себя не «пассажирами». Как впоследствии выяснилось, наши друзья из пилотской кабины и не думали никогда оценивать нас поштучно или в килограммах.
В самолетах холодно. Ящики, узлы, пакеты и мешки точно специально устроены для того, чтобы сделать нам жизнь в эти несколько часов полета наиболее некомфортабельной. Хочется смотреть в окно, в котором с таким большим трудом продуто, протерто и выскоблено маленькое смотровое окошечко, но назойливая нога от гидрологической лебедки в это время упирается в поясницу. Стоит изменить положение, и угол ящика втыкается Тебе под лопатку. Но вот на заиндевелом стекле оборудован глазок, сквозь который можно обозревать окружающий мир.
Под обрезом кромки крыла как бы застыл суровый ледяной пейзаж. Медленно проплывают отдельные неровности, трещины, разводья. Мерно шумят моторы, отдавая свои положенные силы.
Под звук моторов, казалось бы, можно и заснуть. Ведь позади столько бессонных ночей и дней, насыщенных подготовкой к работе, которая уже много лет казалась только мечтой.
Но заснуть в то время, когда под тобой, даже только а абрисе малюсенького глазка, встает в своем суровом, голодном величии Полярный бассейн, просто невозможно. Лед, находящийся под нами, отсюда, сверху, понятен и прост. С точки зрения классификации его можно описать несколькими значками на карте полета. Но дело в том, что нам предстоит на него сесть, разбить лагерь я развернуть наблюдения по многим разделам геофизики.
Правда, наш самолет — не пионер. Вчера, согласно плану работ экспедиции, в намеченной точке сел самолет И. И. Черевичного и теперь, подготовив для нас более или менее подходящий аэродром, дает своей рацией привод нашему штурману.
Нет еще художника, который мог бы на полотне изобразить во всей своей необычайной красоте Арктику. Нет еще писателя, который мог бы в простых и хороших словах описать ее величавую суровость, иногда кажущуюся «домашность» и близость, а иногда трагическую неприступность. Тем более сложна моя задача, когда я пытаюсь в своем очерке перейти на описание ее. Но моя глубокая любовь к Арктике дает мне некоторое право сделать попытку ознакомить с ней читателя.
Человеку свойственна романтика. Романтика в лучшем понимании, а именно все то, что отклоняется от обычного и размеренного образа жизни, что влечет за собой трудности, борьбу, лишения и поступки, граничащие с героизмом, во славу Родины и самых высоких идеалов. Вот этой романтикой в мирной жизни и насыщена Арктика. Этому примером может служить вся история ее изучения.
