Северные горы - [17]

Иногда им удавалось выкроить вечерок, чтобы слетать на озеро "поискать лифчик". Артан стал еще нежнее, чем прежде, боясь "повредить маленькому". "Вот еще, — смеялась Карина, — должен же сын знать, чем папа его сделал. Боюсь, он забывчив. Надо напоминать почаще".

Два-три раза в неделю забегала Марен, вытаскивала Карину на прогулку, слушала турепанские легенды с неменьшим энтузиазмом, чем белоглазые соседские ребята, и уходила, довольная обстановкой в молодой семье.

В день Весеннего праздника, который в тупике отмечали с великим шумом — жарили целого барана в яме, выложенной кирпичом, варили хмельной турепанский мед из сухих фруктов и корня теригуты, черного и сладкого, пели варварские песни под бубен и смешную махонькую горскую скрипку с визгливым голосом, — в этот день Артан приехал раньше обычного и вытащил с заднего сиденья своего флаера пластиковый чехол. В чехле была умопомрачительной красоты шоферская форма, черная, с золотыми галунами.

— Пляши, женщина! — закричал он с порога. — Работа упала мне в руки, и я ее держу!

Карина устала от праздничного гама и суеты, у нее болела голова, а коричневый младенец брыкался больше обычного. Но от радостного голоса Артана она подскочила на топчане, села, заулыбалась.

— Плясать что-то нет сил, — сказала она. — Уж извини. Но не томи, рассказывай, что за работа-то!

Артан присел рядом с ней на одеяло и положил руку на ее живот. Младенец немедленно наподдал изнутри.

— Развоевался, — с уважением сказал будущий папаша.

— Ноги тренирует, быстрее всех бегать хочет, — отозвалась будущая мамаша. — Не отвлекайся. Рассказывай.

Да, это была удача! Сын сводного брата троюродного дяди известного бандита, племянником которого был Раимман, оставил работу и возвращается в горы, к старым уже родителям и жене с малышами. На освободившееся место — спасибо соседям, кое-кто слово замолвил, — с завтрашнего дня выходит Артан. Он будет возить большого начальника на огромном черном с золотом флаере. Платят за это втрое больше, чем удавалось зашибить на зеленой машине в красный горошек. А старую машину можно будет продать, тем более и покупатель есть — Раттирен уже интересовался, хочет бросить работу в ресторане. Думает, шофером полегче будет и повеселее. Опять же, сам себе хозяин.

— А ты теперь не будешь себе хозяин, — задумчиво произнесла Карина.

— Да плевать! Заработок куда больше, а деньги скоро понадобятся: не за горами явление миру нашего брыкучего сокровища, и ему сразу понадобится столько всего! А будет невмоготу — всегда можно вернуться к частному извозу… Ты подумай только! Мы купим маленькому самую шикарную коляску в Намайре, а тебе — самое красивое платье. Соседи от зависти слюнями изойдут, потому что я буду самый счастливый отец во всей Артолии. А ты будешь самая прекрасная из молодых мам. Ты как выйдешь в переулок… Нет, лучше мы переедем в район поприличней, и ты будешь катать нашего красавчика по… по Королевскому бульвару!

— Артан, Артан, — грустно напомнила Карина, — ведь знаешь отлично, нам нет места на Королевском бульваре. Наше счастье, что в тупике Буйных Молодцов не все плюют нам вслед. И то лишь потому, что белую жену турепанина нашим соседям вынести легче, чем жителям приличного района — черномазого мужа артолийки.

— Ты, конечно, права, милая, — вздохнул Артан. — Тем более что мы даже не женаты. Но могу же я помечтать!

С официальным браком ничего не вышло. Ни одна брачная контора Артолии в жизни не регистрировала межрасовых браков и не собиралась начинать. Марен пробовала окольными путями навести справки и каждый раз натыкалась на стену праведного возмущения. Государство не может узаконить противоестественную связь белой женцины с турпанином, равно как и белого мужчины с турепанкой, а если такие позорные отношения все же завязались, их следует немедля прекратить; буде же стороны упорствуют в своем заблуждении, необходимо наказать закоренелых нарушителей норм общественной морали высылкой в отдаленные районы страны, причем, разумеется, виновные не могут быть сосланы в места, отстоящие друг от друга менее чем на тысячу миль… Осознав, что ее расспросы могут навлечь на Артана с Кариной куда больше неприятностей, чем нынешнее непристойно неженатое состояние, Марен отступилась.

— Ничего, — сказал Артан опечаленной Марен. — Когда-нибудь, когда мы немного разбогатеем, я увезу Карину в Северные горы. Наши шаманы будут сговорчивей ваших бюрократов. Тем более что основное требование к невесте — знание обычаев, а в этом деле Карина уже хоть сейчас любую горянку за пояс заткнет.

— Да что ты такое говоришь, как же она там — все чужие…

— В горах люди живут труднее и беднее, но и нравы добрее и проще. Никто не посмеет плевать вслед моей жене, матери моих детей. Даже коситься скоро перестанут, как только узнают ее поближе. Примут, полюбят. Боюсь только, жизнь в деревне будет тяжеловата для городской девушки…

— Изнеженной глупой артолийки из южных городов, — язвительно вставила Карина.

— Вот именно, — рассеянно ответил Артан.

--

Серый старец поджидает каждого за поворотом. Но никому не дано знать, за каким именно. Любой горец с детства знает множество историй о Сером старце. Любимое развлечение малышей — сидеть зимой у очага, слушать страшные сказки и бояться, зная, что от ледяного ветра и мороза, где бродит Старец, их надежно защищает толстая дверь. На двери вырезаны охранных знаки, на шеях и в ушах качаются обереги, но все равно жутковато.