Сердце - [2]
— А была бы машина — как бы всем помогли. Собрались бы в субботу, вместо того чтоб на диване-то лежать да стонать, поехали бы… Слышь, что говорю?
Тамара Николаевна вздохнула — долго и тяжело.
— Поехали бы, нарвали, накопали…
— Чего накопали?
Ну вот, теперь можно встать.
«Как в детстве радовала гроза… Отчего? Что радостного в ней? Почему хотелось выбежать на улицу, прямо под ливень… под молнии… Как будто что-то ожидалось… Новое… Не то, что до грозы… Или просто жизнь становилась другой. И улицы другими… Тёмные, блестящие, безлюдные… Отчего так?»
— Картошку бы накопали! — воскликнула Тамара Николаевна. — Вот чёрт-то непонятливый!
Форточка качнулась и ударилась о раму. Замерла — и открылась снова.
«Воздух гудит».
— Не хватало! Этого только…
Тамара Николаевна отбросила веник, торопливо вытерла ладони о передник и, широко, почти по-мужски шагая, пошла к окну.
— Ну точно, гроза находит! Неспроста духота такая с утра была, неспроста. Закрыть от греха… ветром разобьёт или молния влетит…
Она боялась молний. Особенно шаровых. Шаровых молний не видела никогда (только слышала истории о них). Истории были страшные. Шаровые молнии были живыми и безжалостными.
«Не хочу картошку…»
— Не закрывай, Тамар, — попросил Дмитрий Иванович. — Дышать же нечем… Болею же я…
«Копать… Господи, для чего всё это надо?»
— Симулянт ты хренов…
Коротко блеснуло стекло, донёсся приглушённый стук деревянной рамы.
«Всё таки закрыла».
— Ох, зря ты…
Дмитрий Иванович приподнялся с дивана, локтём оперевшись на жалобно скрипнувшую спинку.
«Нет, ну для чего это?»
Тамара Николаевна подошла к нему. Посмотрела на него с внезапно проснувшейся жалостью. И протянула руку.
— Вставай уж, дед. Хватит лежать. Чай пить будем…
Дмитрий Иванович вздохнул и запустил ладонь под растянутую долгой ноской, потёртую, в ржавых пятнах, бледно-жёлтую майку. Помассировал грудь.
— Вот легче стало, Тамар. И правда, легче.
«А сколько?»
— Тамар…
— Ну?
Жена взяла его за локоть.
— Помочь, что ли?
— Тамар… Я это…
Дмитрий Иванович смущённо откашлялся.
— …Я вот давно спросить тебя хотел. Давно хотел… Да как-то всё не решался, не решался что-то…
— Не тяни уж, — она досадливо поморщилась («Ну что там ещё у тебя? Какая ещё блажь?»).
И сжала локоть, словно жестом этим стараясь прервать фразу, от которой на душе у неё едва ли станет легче.
— Ох, и надоел ты мне, Иваныч!..
Но Дмитрий Иванович всё-таки успел спросить:
— Нет, интересно же… Коли я помру… Нет, ты дослушай! Коли я помру, ты замуж опять выйдешь?
Она отдёрнула руку, будто глупый этот вопрос (да ещё и заданный будто нарочито детским, невинно-наивным тоном, для пожилого и местами уж седого мужика совсем неуместным) именно глупой невинностью своей задел её… Да не просто задел — ожёг, как невзначай, обидным и слепым ненароком поднесённая к ладони спичка.
— Вот ведь дурак! — воскликнула Тамара Николаевна. — Вот ведь посмотреть на тебя… И что тебе в последнее время в голову лезет? То стонет по ночам, то рычит в подушку. Теперь вот о смерти заговорил… Дел у тебя мало, а дури много. Вот и страдаешь на пустом месте. Так? Скажи ещё, что не так. Нет, как в детстве глупый был, так до старости не исправиться. Не стареешь — глупеешь больше, Иваныч. Типун тебе!..
Потом, немного успокоившись, спросила:
— А, может, не женился бы ты? И себя, и меня бы не мучил. И детей не травмировал. А, Иваныч?
— Так и не было бы тогда детей…
— У тебя не было бы. А я бы себе и впрямь другого бы мужика нашла. И не после твоей смерти, а просто бы нашла. А ты бы мне вот все последние эти годы…
Она вздохнула и отвернулась.
С полминуты молчала.
И потом, озлившись на слабость свою и на беспутного, с такими разговорами вконец расстроившего её мужа, вновь схватила его за локоть и резко, едва ли не рывком, потянула его с дивана.
— Нет уж, дорогой! Хватит! Довольно мучить меня. И вопросами своими, и рассуждениями глупыми. Не хочешь жить — не живи. Но меня не тревожь и на жалость не дави. Надоел, Иваныч, честное слово! Вставай! Вставай, ради бога, я тебе пива достану. Вместо чая… Доволен?
— Да я не про то…
— А я про то! Горе моё… Хоть бы напился когда-нибудь, как все мужики нормальные. Всё бы с тобой понятно было. А то лежит, трезвый, да самоедством занимается. Беда с тобой, тёмный ты человек!
В час, когда гроза уходила прочь из Москвы и небо стало светлеть, пробиваясь в разрывы чёрных, тяжёлых туч жёлто-розовым светом ранней вечерней зари, экипаж космического аппарата с планеты Орнис звёздной системы Этанния направил на базу сигнал об успешной посадке в квадрате «Декес» сектора «Жёлтый» (а житель Земли, коему довелось родиться в России и пожить в славном городе Москве, непременно назвал бы это место промышленной окраиной подмосковного Реутова) и запросил разрешения на отключение системы защиты.
База сообщила о получении сигнала через три временных отрезка Единой системы мер поселений Этаннии. Смотритель базы почтенный правитель Канес поздравил экипаж с успешным окончанием полёта, категорически запретил отключение системы защиты и пожелал удачи в выполнении трудной и почётной миссии по спасению пилота Роэла, пропавшего (как стало известно из сообщений галактической службы поиска) в этом районе сектора «Жёлтый» ещё в прошлый сезон Цветения Лиловых Агнуарий.
«Проклятая планета! Дикий мир: ни пройти, ни проехать. Только вертолётами, а по равнинам — глиссерами на воздушной подушке. Вертолёты, правда, дикари научились сбивать. И глиссеры уничтожать научились… Плохие у них привычки, у этих животных. Дрессирует их кто-то, что ли?».
Удивительная и необыкновенная любовно-мистическая история, произошедшая на берегу южного океана, на несколько дней и ночей ставшего местом пересечения реалий земного и потустороннего бытия.
Талантливое произведение современного автора в детективном жанре. «Этот чёртов доктор! Что он сделал с этими пациентами? Что за программу он в них вложил? Вы не контролируете его, полковник. Нет! Он водит вас за нос, он дурачит вас, а с вами — и всё Управление. Вы дали ему необходимые ресурсы, финансирование, вы позволили отбирать больных, вы предоставили специалистов по боевой подготовке! …Что они натворят? И где их теперь искать?».
В 1980 году на верфи «Мейер» в немецком городе Папенбурге был построен паром, который через четырнадцать лет вошел в историю под именем «балтийский Титаник».В ночь с 27 на 28 сентября 1994 года паром «Эстония» затонул в штормовом Балтийском море на полпути между Таллином и Стокгольмом. Это, пожалуй, единственное, что известно нам достоверно об одной из величайших трагедий бурных 90-х годов двадцатого столетия.Предлагаемый вниманию читателей роман — одно из немногих художественных произведений (а может быть, пока и единственное в своем роде), рассказывающих о неизвестных доселе событиях, предшествовавших этой катастрофе.
В этом селении есть обычай: чтобы стать полувзрослым, надо сходить в лес поохотиться на Буку.
Роман Александра Уварова «Ужин в раю» смело переносит в новое столетие многовековой традиции «русского вопрошания»: что есть Бог? Что есть рай и ад? Зачем мы живем? — и дает на них парадоксальные и во многом шокирующие ответы. На стыке традиционного письма и жестокого фантасмагорического жестокого сюжета рождается интригующее повествование о сломленном ужасом повседневного существования человеке, ставшем на путь, на котором стирается тонкая грань между мучеником и мучителем.
В лесной сторожке молодой человек дважды увидел один и тот же сон о событиях времен войны, которые на самом деле происходили тогда на этом месте. Тогда он выдвинул гипотезу: природа записывает и хранит все события. В местах пересечения временных потоков наблюдатель может увидеть события из другого временного потока. Если найти механизм воспроизведения, станет действовать закон обратимости.
Сигом прилетел исследовать планету, очень похожую на Землю. Здесь есть море и берег, солнце и небо. Надо было работать, действовать, но сигом только сидел на берегу, смотрел на море и размышлял. Такое с ним случилось впервые.
Несколько лет назад Владимир Левицкий сильно пострадал при пожаре. Он получил ожоги и переломы, а кроме того, ему раздробило рёбра, и врачам пришлось удалить у него правое лёгкое и часть левого. Теперь же он — неоднократный чемпион Европы по лёгкой атлетике и представляет СССР на международных соревнованиях. Возможно ли это?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
К воспитателю пришел новый ученик, мальчик Иосиф. Это горбатый калека из неблагополучной семьи, паралитик от рождения. За несколько операций медики исправили почти все его физические недостатки. Но как исправить его тупость, его дикую злобу по отношению к взрослым и детям?
Об озере Желтых Чудовищ ходят разные страшные легенды — будто духи, или какие-то чудища, стерегут озеро от посторонних и убивают всякого, кто посмеет к нему приблизиться. Но группа исследователей из университета не испугалась и решила раскрыть древнюю тайну. А проводник Курсандык взялся провести их к озеру.