Сердце-озеро - [19]

Стяни покрепче жилы,

Минут не растеряй.

Вот, Саня Ворошилов,

И твой передний край!

Мартыны

Чайки серые — мартыны

Летом небо стригли,

Да у будущей плотины

Их ветра настигли.

Поглядели из-под крыльев —

Нет внизу покоя!

Люди землю перерыли

За Урал-рекою.

Где качался между веток

Белорогий месяц,

Что-то крутят, что-то вертят

Да машиной месят,

Да бегом, как по канату,

Возят по настилам,

И гремят ковши-лопаты

По каменьям стылым.

Растревожились мартыны,

Разметали тучи,

Улетели на чужбину

От нежданной бучи.

Даже сердцу вольной птицы

Без отчизны больно —

Потянуло воротиться

На родную пойму.

Берег левый дыбит горы,

Правый степи гладит,

Между ними сине море

Тихо волны катит.

У плотины вьют мартыны

На бетоне гнезда,

Белый город у плотины

Зажигает звезды.

Песня

В окошко рокот ломится,

Гремит гора Атач.

Вдоль бараков — конница,

Впереди — трубач.

Ребята сном подкошены,

Один из них не спит:

И песня растревожила,

И цоканье копыт.

Тетрадь на подоконнике,

На строчках лунный свет…

Запевают конники,

А припева нет.

А ну, проснись, Володин,

Бери мой карандаш,

Расписывай по нотам

Комсомольский марш!

С гудками у бригады

На губах вскипел

Яростный, крылатый

Боевой припев:

«Пролетим мы с песней

Пыла и побед

Конницей Буденного

В битвах лет!»

Батальон энтузиастов

Берег схвачен первым настом,

Хоть бы черт его побрал!

Батальон энтузиастов

Вызван снова на аврал.

За два дня четыре смены:

Две авральных, две свои.

Все сраженья, как поэмы,

Все поэмы, как бои.

Что тут голову морочить,

Дергать рифмы из ума?

Поспевай бетон ворочать —

Песня сложится сама.

— Говорите, до морозов

Не закончить водосброс?

Так ведь нет еще заносов!

— А мороз?

— Какой мороз!

От работы небу жарко.

Есть плотина!

                     Вся видна,

И стоят за аркой арка,

Как литые,

                 сто одна.

Эта первая победа

Велика, да не легка.

Если выстроили с лета

То, что строить бы века,

Если в численнике числа

Спрессовали до минут,

Если мост к социализму

Сообща возводим тут.

Ночь ноябрьская глазаста,

Звезды колют первый лед.

Батальон энтузиастов

Ворошилов в бой ведет.

Страница о любви

А был он поэт. И рожден как поэт

Под самой счастливой звездой.

И жизнью дышал его ранний расцвет,

И строгой мужской красотой.

Казалось, когда из-под черных бровей

Горячие вспыхнут глаза,

Вот-вот на леса залетит соловей,

И ветви раскинут леса.

Он девичьи вздохи невольно ловил,

В их сны заходил не стучась,

И самую тихую вдруг полюбил,

Как любят единственный раз.

Он рядом с любимой в атаки ходил

И ночью и днем на флютбет,

Но ей хоть бы строчку одну посвятил,

Хотел бы, да времени нет!

И не было в тысяче яростных дней

Такой передышки в бою,

Чтоб смог прошептать он единственной, ей,

Заветное слово «люблю»…

Не смел перебраться к рябинушке дуб,

К другому спешил рубежу.

«Уложим в плотину последний куб, —

Решил он, — тогда скажу».

От берега к берегу — встречный путь.

Поэт, как всегда, в строю.

Европу и Азию первым сомкнуть

Он в этом хотел бою.

То стерлинг водил, то щебень дробил,

Как в том беготливом кино.

Любил! Но и думать о том, что любил,

Минуты ему не дано.

И тихая девушка все поняла,

Глазами просила: взгляни!

Гремели атаки, пороша мела,

И счастливы были они.

Поэму, как песню, слагал на бегу,

А ночью записывал он.

Алела звезда на одном берегу —

К другому летел батальон.

О первой победе читала страна

Во славу строителей гимн,

А с новой площадки ушла тишина —

Народ поднимал Коксохим.

Штурмуя и ночи и дни напролет

И вытряхнув лунные сны,

Поэт поднимал за рекордом рекорд

На песенный гребень волны.

Литбригада

Не время с гитарой

По улице шастать,

Когда ни гитары,

Ни улицы нет.

В тесовый барак

На четвертом участке

Магнитом вечерний

Притягивал свет.

И здесь, под крылом

Комсомольской газеты,

На первом горячем

Ее рубеже,

Рождались, росли

И мужали поэты

С рабочей Магниткой

В судьбе и в душе.

Сегодня ребята

Отмыты, побриты,

Стихи переписаны

Трижды в тетрадь.

Их будет не кто-нибудь —

Критик маститый

Читать

И строку за строкой

Разбирать.

Вот это — поддержка

Талантам рабочим.

(Ударный призыв —

От станка, не от книг!)

В барак стихотворцев

Набилось, как в бочку,

И критик,

Слегка ошарашенный, сник.

Он слышал легенды

О Магнитострое,

Где люди растут

Не по дням — по часам,

Но к пробе пера

Тяготенье такое?!

Невиданно,

Трудно поверить глазам!

С волнением начал.

Давал разъясненья,

Вскрывал волшебство

Поэтических строк.

Повеяло грустью,

Дохнуло сиренью.

Но взрыв динамита

Качнул потолок —

И парни легонько

Своих подтолкнули

Поближе к столу,

На огонь кумача.

Взлетали слова,

Как горячие пули,

Обоймами строчек

По сердцу стуча.

Люгарин, бетонщик,

На вид простоватый,

Ручьев, синеглазый,

С душой огневой,

Василий Макаров,

Вожак литбригады, —

Настроили голос

На марш боевой.

Потом объявили:

— Поэт Ворошилов.

(С приметным нажимом

На слове поэт).

И встал Ворошилов.

И время прошил он

С вершины своих

Девятнадцати лет.

Читал он уверенно,

Радостно, броско,

Как будто на площадь

Выбрасывал клич…

— Простите, товарищ,

На вас Маяковский

Влияет, — заметил

С укором москвич.

— А что — Маяковский?

— Да это же — глыба!

— Но я иногда

И его… браковал.

— И зря!

Литбригада

На критика — дыбом

И в споре сразила

Его наповал.

Гость кверху ладони:

— Сдаюсь. Убедили.

Да, трудно с Магниткой

Не быть заодно!

Сквозь щели барака

Цигарки чадили,

И звездами сыпала

Сварка в окно.

Рождение поэмы

— Нет тебе покоя, —