Сердце-озеро - [17]

Голос твой услышан!

Не сошла еще заря

К дальнему отрогу,

А бегут к тебе друзья

Собирать в дорогу.

Чистят светлые ключи —

Пей водицы вдоволь,

Радуй,

          радуйся,

                       скачи,

Веселись, бедовый!

Слушай песни косарей

На родной сторонке

О тебе — о Тайсаре —

Желтом жеребенке!

СКАЗАНИЕ О НЕЗАКАТНОЙ ЗАРЕ

Доменщикам Второй комсомольской печи Магнитки, продолжающим славные традиции старших поколений и кровно связанным с теми, кто ценой жизни своей утвердил власть свободного труда.

Выйди в ночь

Или настежь

Окно распахни:

Землю всю

Осветили Магнитки огни.

А над строгой громадою домен

В ночи

Беспокойные звезды

Скрестили лучи.

Приподняв небосвод

Широко на крыло,

Негасимое зарево

Ало всплыло.

И, взойдя на века

Над Магнитной горой,

Пламенеет оно

Незакатной зарей.

А когда тут гуляли

Ветра да орлы,

Меж Уралом-рекой

И горой Ай-Дарлы,

В нелюдимую степь,

Далеко в ковыли,

Беляки на расстрел

Комиссаров вели.

Смерть бойцы-коммунисты

Видали в упор.

Не о смерти —

О жизни

Вели разговор.

И заметил один:

— Ишь, парит, как в печи!

Дождик, стало быть,

Выпадет славный в ночи.

— Нынче ягоды — сила! —

Ответил другой,

Наступив на кулижку

Босою ногой.

Третий тихо вздохнул:

— На теплынь до зари

По всему мелководью

Взыграли щури…

А четвертый мигнул

Из-под брови густой:

— До чего же хорош

В этот год травостой!..

След кровавый

За каждым плескал,

Как ручей.

И бледнели убийцы

От мирных речей.

— Стой! —

Конвою сказал офицер. —

Развязать!

По саперной лопатке

Преступникам — взять!

Точно время засек

По карманным часам

И делянку штыком

Ровно вычертил сам.

— Это ж смех — не лопаты!

— Не справимся, чать.

— И земли маловато

На всех-то.

— Мал-чать!!!

— Мы ж на совесть молчали

Семь черных ночей,

Даже молча плевали

В глаза палачей.

Языки задубели

С молчанки вконец,

Вот и чешем,

Пока не прошил их

Свинец.

— Живо! Яму копать! —

Торопливый приказ.

Покорились вражине

Единственный раз.

— Поработать охота

В расстанный часок.

Хоть землицы нам выдали

Скудный кусок,

Да ведь наша она,

Не чужая, поди,

Тронь рукою —

Теплей материнской груди!

Господин офицерик

Нас долго водил,

А последним жильем

В аккурат угодил:

Вон — железный Атач,

Как верблюд в поводу,

И Кряхта

Через весь окоем на виду!

Нам бы тут, у Магнитной,

Закладывать дом

Не под вражьим штыком,

А мирком да ладом.

Что тут будет —

Мы знаем,

А вам — не дано,

Потому что вам, гадам,

Каюк все одно.

— Ну, кончайте! —

Команда и тем и другим.

Комиссары

Запели торжественно

Гимн:

«Это есть наш последний…»

И кровь на губах.

Душно.

С плеч посрывали

Ошметки рубах.

Спины потом промыты,

От соли чисты.

А на спинах —

Четыре каленых звезды.

И от этих

Пылающих мукою звезд

Встало алое зарево,

Будто на пост.

Кумачом полыхнуло

В закатную дрожь —

Ни свинцом не собьешь,

Ни штыком не сдерешь.

— Пли!

Защелкали пули

Трусливо,

Вразброс.

«Это есть наш последний…»

В простор понеслось.

Все от страха дрожало:

И штык, и приклад.

Офицер из нагана

Садил невпопад.

Сам ногами

За комом притаптывал ком,

Шевелилась земля

Под его каблуком.

Возвращались домой

На постой беляки.

Видят —

Степь окропили

Огни-светляки.

Аж до самой горы

И по склонам седым

Алый дым расстелился,

Невиданный дым!

То ли сотни костров,

То ли руды в печах,

То ль раздул богатырь

Исполинский очаг.

И горячие звезды

Стояли, лучась,

Над приспущенным небом,

Как в траурный час…

Громы грохали.

Трубно тревогу играл

От Уфы до Челябинска

Южный Урал.

Бился Блюхер,

Ведя огневые полки,

Шли Каширины-братья

Да их земляки.

Утверждала Республику

День ото дня

Комиссаров погибших

Большая родня

И писала победно

На красном листе

Все, что сердцем увидели

Смертники те.

Молодая бригада

В весенний буран

Дружно рыла

Для домны своей котлован:

— Глянь, ребята!

Патрон от нагана пустой!

— И останки убитых…

— И шлем со звездой.

— Зарывайте поглубже —

Простят мертвецы…

— Как же так?!

Это ж красные,

Наши бойцы!

— Так ведь домну мы ставим —

Не бабушкин крест:

Сразу — памятник,

Вечный огонь

И оркестр…

Прогудела им домна

Могучим гудком.

Осенила их домна

Горячим венком.

В лихолетье сломила

Фашизму хребет,

Жгла каленым железом

Чумной его след.

И стоит «Комсомолка»

В бессменном строю,

Горновые на ней

Каждый день, как в бою.

И Магнитки металл,

Сотворенный в огне,

Чудотворным потоком

Течет по стране.

И поныне горит

Над Магнитной горой

Негасимое зарево

Алой зарей.

И сердца комиссаров,

Как вечный заряд,

Бьются в доменной летке

И в небе парят.

ПАРТИЗАНСКАЯ БЫЛЬ

Памяти С. П. Попова,

красного командира

Зори горькие, как рябина.

Две папахи. Два карабина.

Две гранаты у правого бока

Да четыре горячих ока.

Зори стылые потемнели.

Расступились пеньки да ели.

Двое хлопцев — одна задача.

Жизнь одна — либо смерть в придачу.

А на хуторе — вой гулянки:

Банда тешится на полянке.

А в сарае парнишка связан,

Ждет допроса и смерти разом.

Карабины — с плеча — в солому.

Сняли шапки. Плетутся к дому.

Подошли с поясным поклоном,

Мол, попотчуйте самогоном.

К вам на службу пришли мы, братцы, —

Принимайте гулять и драться.

— Го-го-го! — заорала орава. —

Ой, хитрей не придумать, право!

А какую ж вам дать проверку?

На какую вас мерить мерку?

К атаману бровастый дядя

Подошел, на парнишек глядя:

— Там, в сарае, мы повязали

Голодранца из красной швали.

Дай-ка малым его на расправу,

Пусть придумают казнь по нраву.

— Хоть недавно у нас ты, леший,

А смекнул, как братву потешить.

Задал ты сосункам работку!