Сень горькой звезды. Часть первая - [22]

Ивану свое уменье передавать некому. Два его сына от реки насовсем отбились, в городе живут, ученые стали. Ладно еще Тольчишка привязался, всю весну не отходит.

– Когда бы не наши лодки, не живать бы остякам на Неге и Вахе, – как бы раздумывая произнес наконец Кыкин.

– Почему, дедушка? – встрепенулся почуявший интересное Толя.

Кыкин хитро прищурился, повесил кружку на колышек и набил трубку. Вместо кисета у него круглая жестянка из-под леденцов. Затем прикурил от прутика, затянулся, откашлялся и неторопливо продолжил:

– Один горелый лес никому не нужен бывает. А на богатую землю всегда много хозяев найдется. Места, где мы теперь живем, не всегда остяцкими были. Жили здесь лесные ненцы, потом остяки у них землю отняли, потом к себе русских пустили – стали вместе жить. Дружно жили, землю и воду пополам делили – не ссорились. Потом колхоз пришел – нашу землю отнял. Сейчас экспедиция пришла – у колхоза землю отнимет. Так и отбирают друг у друга – сильный у слабого...

– А у экспедиции кто землю отнимет?

– Кто сильней, тот и отнимет. А может, никто отнимать не захочет: у многих хозяев и конь заезжен.

– Дедушка, расскажи, как остякам обласа помогли. – Толя стариковской философии не понял и повернул разговор обратно к лодкам.

– Почему не рассказать, можно, – Кыкин пустил колечко. – Дело было так. Однако шибко давно, когда русские в наши места еще не пришли (а может, не до нас им было – как знать?), худо хантам на Оби пришлось: то ли вода большая, то ли что, однако голодали сильно. Рыбы нет, кормиться народу нечем. Придумали старики в тайгу переселяться, лося, медведя добывать, птицу ловить, ягоды брать, шишки бить – иначе хоть помирай. Долго ли остяку собраться? Погрузились в большие лодки и перебрались всем народом. Сюда, на Негу, в Еган, на Вату и дальше на Вах. Земли эти раньше ненцы-самоеды занимали. Жить здесь не жили, а считалась за ними земля. Рассердились ненцы, что остяки их место заняли, захотели назад прогнать. Собрали много своих родов, взяли луки со стрелами сели в свои лодки. Теперь на Вахе таких уж нет. Мой дед Авдей рассказывал, что они у ненцев берестяные были, как у наших баб туеса. Ладные были лодки, легкие, ходкие, но одна беда – шибко тонкие, проткнуть недолго. Вот плывут они к нашим пуголам, а ханты узнали и изготовились. Встретились с ними на одной речке, давай друг в друга стрелять. У самоедов, однако, луки похуже оказались – стрелы недалеко летят. Остяки за широкими веслами прячутся, близко самоедов не подпускают. А сами по ненцам стрелять не стали – зачем? По лодкам их берестяным целили. Попадет стрела в борт – дыра, не вдруг заткнешь. Попадет другая – и пошла ко дну лодка. Ты, Тольчишка, наши стрелы видел?

Толя кивнул: видел. В лабазе у Кыкина есть несколько штук страшных старинных стрел с массивными наконечниками и раздвоенным острием. Если попадет такая... Толя поежился.

– Луки раньше умели добрые делать, – продолжал старик, – не дешевле ружья ценились. И стрелки в народе хорошие были: не дрожали от водки руки. Нынче все позабыто. Хорошо ли, плохо ли... Ну да ладно. О чем мы? Ага. Значит, стали самоеды тонуть в своих малицах. Остальные назад попятились. Подступили на другой раз – и опять мы их отбили. Так и отступились от нас. Потом мы с ними поладили. С тех пор и живем здесь. От нас и ваховские самоеды научились обласа делать. После русские пришли – мы и их научили. И ты, паря, учись. Вот я умру скоро – кто тебя научит? Умрут старики – умрет и уменье. Хорошо разве? – Иван затянулся последний раз, с сожалением посмотрел на угасшую трубку и выбил ее о чурку.

Помолчали.

– Дедушка! Со старым обласом что делать станешь? Зачем тебе старая лодка? – высказал заветное Толя.

– Это ты верно: лодка, она хозяина любит. Думаю, может, тебе отдам. Хочешь? Лета три он еще проходит, а там тебе в армию...

– В самом деле? – подпрыгнул на чурбаке Толя. – Мне облас? Насовсем? За так?

– Однако бери. Помогал ты мне много. Добудешь язишек, может, и меня побалуешь...

– Конечно побалую! С каждой рыбалки! – прервал его Толя, вскакивая. – И язишками и карасями! Ну, мне пора, не опоздать бы в лавку. Емулом! До свидания! – И побежал вдоль берега наперегонки с невесть откуда вынырнувшей «блохой малого калибра».

Глава седьмая. Сказки старого Карыма

Пожалуй, в каждой деревне сыщется вполне определенное, ей присущее место, в котором вечерами собираются посудачить. Где это церковная паперть, где колодец, где клуб или крылечко конторы, или уютная школьная завалинка. В поселке самое излюбленное место – рыбкооповская лавка, или, как еще ее важно величают, магазин. Скажите, где еще, кроме лавки, встретиться после дневных трудов усталым женщинам, чтобы на часок отвлечься от хлопот, поболтать, посплетничать, узнать соседские новости, сообщить свои, да вдобавок еще и сделать покупки. Иная бабенка, намаявшись за день, ждет не дождется вечернего часа, когда потянутся к открывшейся лавке принарядившиеся хозяйки и ей самой можно будет отложить бесконечные дела под удачно нашедшимся предлогом. Посещение лавки дело не обыденное, и потому готовятся к нему основательно. Кто же решится пойти «на люди» не причесавшись, не приукрасившись и не надев лучшие свои наряды, которые больше и надеть-то некуда. Разве что к пароходу выйти, ну да это статья особая.