Семейное дело - [211]

«Когда их взяли в детский дом, Сережа сказал, что ходить будет только в старую школу, в Липки. Господи, какие были скандалы! И никто ничего с ним не смог сделать — настоял-таки на своем. Так и ходили вместе с Ольгой».

«Он и сейчас неудобный человек, — сказала Надежда. — Его и на заводе, я слышала, так зовут. Ну, а насчет упрямства…» — она не договорила и рассмеялась. Это, должно быть, означало — поискать таких или — знали бы вы, какой он сейчас.

«Неудобный человек», — подумала Ольга. Просто у него такой характер. Не все люди любят, когда им в глаза говорят правду, или хотят знать только правду. Даже на сегодняшний разговор во время танца она не обиделась. Ильин хотел знать правду, вот и все.

Неожиданно для Ольги Надежда весь вечер была оживлена, рассказывала о Сережке-маленьком, шутила, что вот и тебе скоро… Ольга смущалась снова и отмахивалась, смеясь: так уж и скоро! Нет, сегодня Надежда очень, очень нравилась ей. А вот ученик, сменщик Ерохина — славный такой паренек Коля, — сидел уставившись в тарелку, словно не на свадьбу пришел, а на поминки. Ольга спросила его, что с ним, и Коля как-то обиженно ответил:

«Будто сами не знаете!»

«Что я должна знать?» — снова спросила Ольга. Ответил за него Ерохин, и от Ольги не скрылось, что сделал он это торопливо, как бы стараясь опередить Колю:

«Да, понимаешь, тут на управление разнарядка пришла — посылают наших кого куда. В командировки, одним словом».

«Разве ты…» — начал было Максимов и тут же осекся.

«Меня вот тоже на партбюро вызывали, — сказал Ерохин. — Говорят, коммунисты в первую очередь…»

«Это куда же?» — спросила Ольга. Теперь Ерохин промолчал, поглядев на Максимова, и ответил уже тот:

«В основном в Среднюю Азию. На канал».

«Я сказал, что надо посоветоваться с женой, — сказал Ерохин. — С тобой то есть».

За столом стало тихо. Максимов начал разливать по рюмкам вино, чтобы хоть чем-то занять себя.

«Так сразу…» — тоскливо сказала Ольга.

«Вместе бы и поехали, — неуверенно сказал Ерохин. — Очень это большое дело».

«А что? — весело сказала Надежда. — И поезжайте! Ты же нигде, кроме нашего города, не была, ничего не видела. Не навсегда же это, верно?»

«На год, — сказал Максимов. — Ну, на полтора — от силы».

«Поезжай, — уже уверенно сказала Надежда. — Я даже завидую тебе, честное слово».

«Я бы поехала, — кивнула Ольга. — Тебе когда надо дать ответ?»

«Он уже дал, — рассмеялся Максимов. — Ну, брат, и повезло тебе! Вот это жена так жена! Я ему говорю: ты посоветуйся с женой, а он мне — чего тут советоваться? Она все поймет, я в ней уверен».

И сразу всем стало весело, только Коля улыбался как-то боком, косенько — ему не хотелось расставаться с Ерохиным.

«Ох, муж ты мой муж, — вздохнула Ольга, с удивлением прислушиваясь к этим словам: мой муж. — Вон ты какой, оказывается! Все рассчитал! А если бы я заартачилась?»

«Взял бы тебя на руки и понес», — ответил Ерохин.

«На вокзал?»

«Да хоть до самой Средней Азии», — сказал Ерохин, нагибаясь к ней и целуя ее.

…Перед отъездом Ольга выкроила часок — купила пирожных и забежала к Анне Петровне. Чай пили на кухне, вдвоем: Кира и ее муж были на Юге, в отпуске.

На какую-то минуту Ольга подумала: как же Анна Петровна была права тогда, в тот день, когда я была у нее! Тогда мне казалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Я была словно выпотрошенная рыба, для меня кончилось все. А ничего не кончилось, все только начинается. Быть может, немного поздно, но это ерунда.

«Я рада за тебя, Оленька. По-моему, он очень славный человек. Знаешь, я давно заметила, что сильные люди хороши тем, что преувеличивают слабость других, и это делает их особенно добрыми».

«Спасибо, Анна Петровна…»

«За что же спасибо-то? А вот жена Сережи Ильина мне как-то не пришлась».

«Почему?» — удивилась Ольга.

«Я уже старая, Оленька, — грустно сказала Анна Петровна. — Это ты не понимаешь, почему она так радовалась, что ты вышла замуж, а я понимаю…»

Ольга вспыхнула. Ничего подобного! Почему бы ей на самом деле не радоваться? Нет, нет, Надежда очень порядочная и тоже добрая.

«Это ты порядочная и добрая», — сказала Анна Петровна, поглаживая Ольгу по плечу. Ольга вспомнила это ласковое прикосновение. Оно было таким же, как и тогда, в детстве, и, как тогда, прижалась к руке Анны Петровны щекой.

«Вот я уже и спорить с вами начала. Совсем отбилась…»

Прощаясь, обе поплакали, хотя чего же плакать-то? Через год-полтора командировка кончится, увидимся, и Анна Петровна кивала — ну конечно, увидимся! Ты только пиши, как устроились, как живете, как работаете… Нет, у Ольги даже предчувствия не было, что они видятся сегодня в последний раз.

…Нина ни разу не перебила ее. Она только осторожно перебралась на диван, к Ольге, и села у нее в ногах, кутаясь в халатик. «Поймет ли она меня? — тревожно подумалось Ольге. — Но теперь-то все равно…»

Возвращение Ольги в Большой город было нелегким. Она знала, что рано или поздно встретит Ильина и придется рассказать ему все, что с ней произошло за шесть лет, и уже одно это заставляло ее оттягивать час встречи.

Все-таки они встретились — на заводе. Он постарел, подумала Ольга, ему никак не дашь тридцати двух, на вид все сорок: у Ильина уже были седые виски, нос заострился, черты лица стали резкими, глаза запали и были обведены темными тенями, как у человека, перенесшего тяжелую болезнь, но он не болел — это у него от усталости. Ольга разглядывала его с острым чувством жалости. Да и на меня он, наверно, смотрит такими же полуузнающими глазами.