Семейная традиция - [11]

- Доллар за червя? - посетовала Кэрол, несмотря на свою полную незаинтересованность.

Боб подмигнул ей.

- Здесь у нас то, что мы называем "изолированным рынком". - Потом вытащил пачку наличных. - Не беспокойся, малышка. Мы справимся.

- Эй! - проревел Эштон. - Как насчет обслуживания? У вас тут покупатели.

От крика со стен "магазина" взметнулась пыль. Но потом пыль, казалось, рассеялась, от звука чьих-то глухих, тяжелых шагов. Сердце Шери екнуло, когда на пол упала тень - огромная тень. А с тенью пришел... запах.

Из соседней комнаты выступила массивная фигура в грязном комбинезоне и гигантских рабочих башмаках. Между длинной густой бородой и копной лохматых волос виднелся лишь узкий фрагмент лица чуть ниже глаз и пугающе широкий лоб.

Но хуже исходящего от человека запаха и его внешнего вида было то, что в одной руке он держал нож.

Шери, Кэрол, Эштон и Боб уставились на него, не мигая.

Потом человек в комбинезоне указал ножом прямо на Эштона и странным тонким голосом произнес,

- А я вас знаю...

***

Когда Даррен очнулся, ему показалось, будто он лежит в луже живого навоза. С каждым мгновением память возвращалась к нему. Но сколько пробыл здесь, он не помнил. Он понимал, что в жизни был не очень хорошим человеком, но и совсем уж плохим тоже не был.

Хотя, может, в последнем он ошибался.

Может быть, он умер? А если это так, то что это за место, если не ад?

В голове кружили обрывки чего-то похожего на сон. Он видел себя, идущего ночью по шоссе. Лил дождь, а у его машины, видимо, лопнула прокладка головки цилиндра. Яркий свет фар ослепил его, и он отступил назад за пелену дождя с поднятым вверх большим пальцем.

Красный, похожий на "Шевроле Блейзер" внедорожник остановился и подобрал его. Слава богу! - подумал Даррен. Но его возглас благодарности оказался несколько преждевременным. Подобрал его здоровенный, волосатый северо-западный "реднек".

- Куда направляешься, сынок? - спросил он мягким голосом.

- в Порт-Анджелес, - ответил Даррен.

- Ой, знаешь, мне не совсем по пути, - сказал тип.

- Правда? - спросил Даррен. - Это ж всего в паре миль по 101-му шоссе.

- Да, но, понимаешь, я не туда еду, - сказал тип. - Я еду дальше по Херши-хайвей, - и на этом дружеская беседа закончилась. Кулак размером с обеденную тарелку мгновенно привел Даррена в бессознательное состояние. Когда спустя некоторое время он пришел в себя, он обнаружил, что лежит голый, животом вниз, в задней части машины, а спину и ноги будто придавило несколькими поддонами кирпича. Автомобиль уже никуда не ехал. Вокруг была кромешная тьма, но он слышал, как по крыше машины стучит дождь и щелкают "дворники".

Ему казалось, что синхронно с щелчками ему в прямую кишку заталкивают-вынимают груду тыкв.

- У меня на женские письки не стоит, чувак, - проскрипел у него за спиной возбужденный голос. - Да и ссакой они воняют, понимаешь? Пусть лучше у меня член в говне будет, чем в вонючей женской смазке. Когда дерешь девку, у тебя член будто глазурью покрывается, понимаешь?

Но Даррен, на самом деле, ничего не понимал. В свои девятнадцать он был девственником и не мог предположить, что его первый сексуальный опыт будет... таким.

- А мужскую дырку... - продолжал голос. - Я всегда готов. Говно стирается. А вот вонь от женской письки держится несколько дней.

Каждый толчок в заднепроходное отверстие, казалось, выжимал из Даррена остатки сознания. В тот момент, когда мучитель кончил ему в кишечник, он снова отключился...

... И очнулся с головой, торчащей из каноэ.

Сверху каноэ было закрыто листами железа. Шевельнувшись, Даррен почувствовал вокруг себя теплую жижу, которая могла быть лишь собственными экскрементами. Его лодыжки были привязаны бечевкой к причальному столбу, а руки крепко примотаны к креплениям сидений на каноэ. Обрывки воспоминаний что-то шептали ему, как крошечные дьяволята, и он вспомнил, как огромная, смердящая фигура сует ему в рот какое-то сопло и накачивает теплой кашей. На вкус каша была, как протертая кукуруза.

Я связан в каноэ, полном собственного дерьма, - вдруг вернулась к нему пугающая реальность, - и какой-то "реднек" накачивает меня кашей.

Единственный разумный вопрос не выходил у него из головы: Зачем?

Положение Даррена еще усугублялось тем (если его вообще можно было усугубить), что он подхватил простуду. Это обстоятельство, казалось, обрадовало его похитителей, которые заставили сморкаться им в рот.

Опять же: Зачем?

Ответа не последовало.

Даррен чувствовал, как в пенистой ванне поноса, в которой он лежал, копошатся черви, а некоторые из них заползают ему в анус и уретру. По всему телу ползали маленькие жучки.

Даррен всегда был любопытным и расчетливым человеком. И даже в таких довольно безнадежных обстоятельствах его разум, пусть и затуманенный, пытался осмыслить простые, но не очевидные вопросы: Зачем эти люди заставляли его сморкаться им в рты?

Зачем они закрыли его в каноэ?

Зачем накачивали его перетертой кукурузой с помощью каминных мехов?

Но был еще один вопрос, который, к сожалению, не пришел ему в голову. Куда более важный вопрос:

Сколько недель человек сможет жить или оставаться в здравом уме, запертый в каноэ, полном собственных экскрементов?