Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны - [121]
– Тина, – однажды спросила Стелла. – Как ты думаешь, Бог правда есть?
– Что ты такое говоришь, Стелла! Конечно, есть! – Тина шептала, словно Господь Всемогущий страдал тугоухостью и мог не расслышать кощунственных слов.
– Откуда такая уверенность, Тина? За падре повторяешь, да? Я спрашиваю, как ты сама думаешь!
– Я думаю, Бог есть.
– Почему?
Ответа Стелла не ждала. У сестры имелись только готовенькие ответы, да и те – чужие. Убежденная в чем-либо кем-либо, получившая формулу, Тина не сомневалась в ее правильности.
Впрочем, на сей раз ответ у нее обнаружился собственный, выстраданный.
– Бог точно есть, Стелла, потому что, если бы Его не было, зачем тогда все плохое в жизни? Раз плохое существует – значит, это Божий промысел. Значит, так Ему надо для чего-то.
Тина ушла, а Стелла долго еще думала про Божий промысел. Тинины слова ей импонировали. Что-нибудь хоть на йоту более оптимистическое лишь раздосадовало бы Стеллу. К счастью, объяснение в том виде, в каком Тина подала его, помогло ей продержаться.
Ассунта говорила, что это случится, что все для Стеллы изменится, когда она сама станет матерью. Тогда она поймет, тогда почувствует: нет и не может быть никого дороже, чем родное дитя. Стелла, дурочка, еще возражала: а если, мол, я не такая? Очень даже такая!
Единение с ребенком произошло в Пепельную среду сорок восьмого года. Стелла слушала вечернюю мессу, в надутом животе шевелилось чувство голода, и вдруг она поняла: это не голод, точнее, не только голод. Сама жизнь плескалась в Стелле теплой рябью. О себе заявлял ее малыш, а хотел он ровно того же, чего и Стелла, – он хотел есть. Казалось, аналогичным желанием дитя сообщало матери: «Я – с тобой, я – за тебя».
Что мысль не самая трезвая, Стелла живо поняла. С другой стороны, Стелла день горбатилась на фабрике, устала, а теперь вот сидит на неудобной церковной скамье, ей холодно и голодно, а никому и дела нет. Никому, кроме малыша.
С тех пор Стелла каждый миг чувствовала свое дитя. В ней вспыхнула пресловутая искра жизни – такого не забудешь. Даже когда малыш не толкался, Стелла знала: он есть, и думала о нем. С Кармело она не представляла, о чем говорить, буквально вымучивала каждое слово, зато с малышом ворковала часами. И даже пела ему, даром что никогда ее голос не считался особо мелодичным. Не беда: любая песня, какая только вспоминалась Стелле, выходила у нее – заслушаешься. Даже эхо пения в пустой квартире – и то было полно счастьем.
Кармело одурел от радости. Еще бы, он станет отцом! То и дело поглаживал Стеллин живот, хвалился всем, кто был готов слушать, что за чудо-мальчуган у него растет – сильным родится, как бычок. Пусть его хвастает, думала Стелла. Муж сделался ей безразличен. Ненависть осталась, но поостыла. Нечего энергию тратить на мужа, лучше для сына поберечь.
Вот уж Господь подшутил над ней – с ребенком-то! Стелла пуще всего страшилась беременности и родов, а Бог сумел изменить ее разум и сердце, и вот она хочет ребенка, жаждет родить его, поскорее обнять. Именно так – Господним изменением Стеллиного сердца – объясняла все Ассунта. Стелле казалось, не только тело ей не принадлежит, но и разум тоже – вон, материны мысли вторглись, как инфекция, и цветут. Всего несколько месяцев назад она жить не хотела – она ведь помнит! – а куда девался мрак? Нет его, исчез. Стелла хочет жить сама и растит в себе другую жизнь. Тщеславие и холодность оказались налетом, Господь его соскреб, а там – невыразимая нежность к мерцающему комочку, к кулачку, толкающему Стеллу изнутри.
Тина улыбалась. Тина устроила Стелле предрожденчик. Тина любовно гладила сестрин живот. Одна беда: на Тинином честном от природы лице зависть проступала даже сквозь улыбку.
Тина это чувствовала – и страдала. Стелла тоже. С юности Тина жила мечтой о детях – Стелла вовсе их не хотела. Стеллин путь к материнству начинался с черных дней; Стелла тогда вообще предпочла бы умереть. И вот пожалуйста. Она – сущая богиня плодородия, зачала практически сразу после свадьбы, в то время как Тина второй год старается впустую. Врач говорит, с ней все в порядке, но где же тогда дитя?
За Тининой спиной (а иногда и не смущаясь ее присутствием) Стеллу спрашивали, кто из супругов бесплоден – Тина или Рокко? Каждому известно: чаще всего вина лежит на женщине. Сколько бы раз ни звучал бестактный вопрос с дальнейшими комментариями, Стелла не находилась, что ответить. Откуда в людях столько жестокости? Неужто не понимают: Тине больно! Или нарочно хотят уколоть почувствительнее? Пускай хоть душой страдает, раз телесные муки – от родов – не про нее; так все эти кумушки рассуждают, что ли?
В моменты, когда Тина совсем уж не владела лицом, когда зависть вперемешку с печалью и недоумением отражались в глазах особенно неоспоримо, Стелла сжимала руку сестры.
– Из тебя получится лучшая в мире тетушка!
Тина улыбалась еще напряженнее, и Стелла развивала мысль:
– Мои дети будут тебя любить больше, чем меня, – и это ужасно! Что значит – почему? Да потому, что на кухне тебе нет равных. Прямо слышу, как мои пищат: «Мама стряпать не умеет, айда к тете Тине, уж она нас накормит!»
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Молодой писатель ненадолго возвращается в родную Колумбию из Европы, но отпуск оказывается длиннее запланированного, когда его беременная жена попадает в больницу. Пытаясь отвлечься от тревоги, Хуан бродит по знакомым улицам, но с каждым шагом Богота будто затягивает его в дебри своей кровавой истории, заставляя все глубже погружаться в тайны убийств, определивших судьбу Колумбии на много лет вперед. Итак, согласно официальной версии, 9 апреля 1948 года случайный прохожий застрелил Хорхе Элесьера Гайтана, лидера либеральной партии, юриста и непревзойденного оратора.
Лотта Бёк – женщина средних лет, которая абсолютно довольна своей жизнью. Она преподает в Академии искусств в Осло, ее лекции отличаются продуманностью и экспрессией. Когда студент-выпускник режиссерского факультета Таге Баст просит Лотту принять участие в его художественном проекте, Лотта соглашается, хотя ее терзают сомнения (шутка ли, но Таге Баст ею как будто увлечен). Съемки меняют мировосприятие Лотты. Она впервые видит себя со стороны. И это ей не слишком нравится.
В Канзасе лето жарче обычного. Красный кабриолет мчится по шоссе. Из здания заброшенной скотобойни течет кровь. В тенях виднеется чей-то зловещий силуэт. Подростки хотят изменить свою жизнь. Из подвала доносятся вопли. Рождаются мечты о славе, разбиваются другие. Юная Хейли готовится к турниру по гольфу в честь своей рано ушедшей матери. Норма, оставшись одна с тремя детьми в доме, затерянном среди полей, старается сохранить мир в семье. Герои, каждый по-своему, оказываются в ловушке, из которой они будут пытаться вырваться любой ценой.
Спустя два десятка лет из-за смерти отца Бергльот возвращается в лоно семьи. Три сестры и брат собираются за одним столом из-за спора за наследство, которое, как они считают, поделено совершенно несправедливо. Однако конфликт куда глубже, чем кажется на первый взгляд. Почему старшие дети получили гораздо меньше, чем младшие? Чем Бергльот и ее брат провинились перед семьей? Многогранный, оставляющий горькое послевкусие роман Вигдис Йорт завораживает своей непередаваемой скандинавской атмосферой и беспощадным, почти шокирующим сюжетом.