Секреты и сокровища. 37 лучших рассказов 2005 года - [6]

Оресто заканчивает свою лекцию, отпускает усталых студенток (рыжая еще что-то у него дотошно выспрашивает), и уже у двери говорит:

— Иоганна, Вы не могли бы задержаться на пять минут?

Ага, её зовут Иоганна. Ну что ж. Будем, значит, дружить.

Рыжая смотрит на Иоганну зверем. Остальные просто прощаются с Оресто, проходят сквозь меня и покидают кабинет. Мы остаёмся втроём — я, Оресто и Иоганна. Иоганна глядит на нас, а мы глядим на Иоганну. Надо что-то говорить, но я всегда теряюсь в таких случаях и предоставляю Оресто возможность сказать всё самому. Он хорошо говорит, когда не выпендривается. Оресто открывает рот, и тут в дверь стучат.

— Да? — кричит Оресто недовольно, — кто там?

В дверь кабинета просовывается голова нашей секретарши Даны. Дана грудастая, близорукая и обидчивая. Она щурится в глубину кабинета, видит, что Оресто сидит вдвоём с незнакомой студенткой, понимает, что помешала и говорит обиженно:

— Оресто, извини, конечно, но там к тебе пришли.

— Кто еще пришел, — скрипит зубами Оресто, — а потом нельзя?

— Нельзя, — еще более обиженным тоном говорит Дана, — там пришли родители Машеньки…

Упс. А не сбежать ли мне сейчас, по возможности быстро. Но Оресто хорошо меня знает, поэтому он рывком встаёт и загораживает дверь. Сквозь него-то я не могу пройти. Сидеть, командует он мне почти любовно, но непреклонно.

— Но, Оресто… — я пытаюсь торговаться, — ты же знаешь, что я…

— Ничего я не знаю, — Оресто непреклонен, — ты же большая девочка, а не глупое привидение. Куда ты вскочила? А ну сидеть. Разберемся.

— А Иоганна как же? — хватаюсь я за последнюю надежду, — мы же должны с ней поговорить!

— А Иоганна посидит здесь во время визита наших гостей, и всё поймет, — заявляет Оресто, — сразу со всеми проблемами и разберемся. Посидите, Иоганна?

Иоганна посидит. Оресто взглядом сдвигает её вместе с креслом к книжному шкафу, ставит два удобных стула напротив своего стола и, ловким движением загнав меня в угол, пресекает мою последнюю попытку сбежать через окно. Этаж тут третий, но мне-то что.

— Дана, зови!

И в комнату входят мои родители. Я бы отдала сто лет своей бесконечной жизни за то, чтобы вместо них в комнату сейчас вошли Мендель и Риза, или Рая и Милая Ханна, или даже Сомар в обнимку с Ципой. Но в комнату входят мои родители. Они проходят в кабинет, здороваются с Оресто и Иоганной и садятся на приготовленные для них стулья. Папа немедленно находит меня взглядом и невесело улыбается. Мама смотрит на Оресто и сходу плачет. Когда она плачет, в её речи особенно заметен русский акцент.

— Доктор, я не знаю, зачем мы пришли, — плачет мама, — такое горе, доктор, мы после её смерти никак оправиться не можем, доктор, уже столько лет прошло, а мы всё не

— Доктор, как она тут? — спрашивает папа.

— Я понимаю, вам очень тяжело, — отвечает Оресто маме и придвигает ей пачку бумажных носовых платков. — Похоронить дочь — такое горе. А если при этом дочь еще и умерла после тяжелой психической болезни, то тем бо…

— Нормально, — улыбается Оресто папе, — помаленьку.

— Да мне-то что сделается, — бурчу я из своего угла. — Хорош задавать идиотские вопро…

— Машенька, я тебя на хлеб и воду посажу, — привычно угрожает Оресто, и мы с папой улыбаемся. У нас вообще-то неплохие отношения, если бы он еще один приходил, было бы куда ни шло, хотя мне-то, в принципе, и он не особо нужен. Правда, Оресто убежден, что это не так. Ну у Оресто вечно его странные лечебные идеи.

Папа встаёт и подходит ко мне — поговорить. Он не рассказывает мне про дом и сад, я этого не люблю. Но в прошлую пятницу по телевизору шел неплохой фильм, и мы все его тут смотрели, и папа тоже смотрел, у себя. Вот о фильме мы и говорим.

Ты у меня умница, Машенька, говорит папа на какую-то мою реплику, и мне это почему-то приятно, хотя я и понимаю, что по большому счету абсолютно неважно, умница я, или нет.

Мама тем временем рыдает у стола, и Оресто старательно обсуждает с ней, насколько это тяжело — потерять ребенка. «Ребёнку», когда его потеряли, было почти тридцать лет, но это неважно. Мы с папой тем временем закончили про фильм и перешли на футбол. Ага, я и футбол смотрю, почему бы и нет. Мама мутным взглядом смотрит на папу, стоящего в углу, и нервничает:

— Ну чего ты там опять торчишь один? Ты бы хотя бы подошел поговорил с доктором!

— Я с доктором потом поговорю, — мягко отвечает папа, прекрасно зная, что ни с каким доктором говорить не будет. Доктор того же мнения. Он беседует с мамой еще какое-то время, успокаивает её и, наконец, выпроваживает за дверь. Папа обнимает меня, говорит нам с Оресто «свидимся» и выходит тоже.

В углу всё это время сидит Иоганна.

— Ну что, — спрашивает её Оресто, — поняла? Будешь у нас работать?

— Буду, — отвечает Иоганна и смотрит на меня таким взглядом, будто у меня вместо головы вырос розовый куст. Я её понимаю — в конце концов, это мы тут привыкли, а она-то в первый раз. Она мне нравится, я с ней потом еще поговорю, попозже. Пока что мне не до неё. Я оставляю их с Оресто вдвоём и иду в спальню.

В спальне шумно. Сомар утверждает, что кто-то украл её ночную рубашку, и в доказательство демонстрирует всем пустой пакет, в котором раньше лежала эта рубашка. Йошка неподвижно сидит на кровати, не реагируя ни на что. Риза опять что-то жуёт, и к ней лучше не подходить.