Секрет забастовки - [15]
От дружного крика задрожало все здание. Этот крик сперва ни на что не был похож. Но понемногу он становился яснее и яснее: тысячи рабочих пели «Интернационал». Все встали, подняв кверху сжатые кулаки.
Старушка развернула свой сверток. Красный шелковый флаг, красный, как кровь рабочих, с серпом и молотом посредине, выпорхнул из свертка. Старушка размахивала им в воздухе, отбивая напев песни.
Дважды спели могучую песню, и хотя старушка уже устала, она все еще продолжала размахивать флагом. Она была настоящим борцом.
Она была настоящим борцом.
Гарри Потамкин
Баллада о Гарри Симсе
Майкл Голд
Тоска по дому
Первое время, очутившись в пионерском лагере, маленький Питер вел себя, как угрюмый старичок. Он не гулял, не играл в бейзбол, не хотел ни плавать, ни распевать песни у костра.
Он просто лежал на траве, на горячем солнцепеке, и дулся, надвинув шапку на глаза. Когда кто-нибудь заговаривал с ним, он огрызался. Когда ударяли в гонг на обед, он бежал к столу, проглатывал пищу, как голодный волк, и убегал прочь.
Ребята заметили это и стали избегать его.
Слишком много было веселья в лагере, чтобы обращать внимание на такого чудака. Он и выглядел странно. Питеру было двенадцать лет, но он был недоростком, чуть не карликом, с большой головой и красными мигающими глазами. Большая голова была бритая, на ней сидела шишка, как луковка, и три кривых шрама. Другие ребята пропеклись на солнце, но у Питера лицо было бледное, все в морщинках. У него были синие острые глаза, всегда нахмуренные брови. Почему он хмурился? Малыши стали даже побаиваться этого молчаливого паренька.
Лаура Вилли, белокурая славная конторщица, которая работала вожатой, никак не могла взять в толк, что случилось с мальчишкой. Вероятно, он изголодался, был слаб и хвор. Он был одним из ребят забастовщиков из Патерсона. Ребятишки часто поначалу так вели себя в лагере; им нужно было время, чтобы привыкнуть к здоровой, правильной пище, чистому воздуху и спокойному сну. Но Питеру и время не помогало.
Лаура хотела потолковать с ним, чтобы стряхнуть с него хандру, но как-то все не успевала, а к тому же все время ее грызли заботы. Первое лето Лаура Вилли работала вожатой; дело было новым и трудным. С неделю назад приезжал в лагерь организатор, и он сказал, что товарищ Лаура Вилли плохо ведет работу в лагере. Мало одних только читок и бесед у костра. Скучно ребятам слушать эти беседы.
— Жизнь — это лучший учитель, — сказал организатор. — Дайте им настоящую жизнь, настоящее революционное дело, вместо этих бесконечных лекций.
Что же придумать? Этот вопрос все время, как червяк точил мозг молодой вожатой, а все остальные мысли заняты были тем, чтобы управляться с пятью десятками шумных, озорных рабочих ребят. Вот почему она забывала о Питере и забыла бы о нем и вовсе, не ввяжись он в жестокую драку.
С ним в палатке было еще пятеро ребят. Как-то ночью огонь был потушен. Они лежали, болтая, как водится, в темноте. Луна ярко светила в открытые полотнища, с лугов тянул сладкий запах свежескошенного сена. Это была чудесная ночь, и ребята хохотали и возились, слишком счастливые, чтобы спать. А Питер лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, и не говорил ни слова. Вдруг он повернулся, вскочил на ноги.
— Замолчите! — крикнул он.
Ребята удивились; они смотрели на его белое, перекошенное лицо и сверкающие глаза.
— Почему это нам молчать? — спросил Абе Гросс, сын швейника из Нью-Йорка.
— Потому что вы — щенки! — крикнул Питер. — Вы щенки, а не пионеры!
Это и заварило кашу, потому что какой же мальчик позволит обзывать себя щенком и какой пионер признает, что не годится в пионеры? Ребята подняли с Питером спор, и Питер вдруг толкнул Абе Гросса, а тогда Рэби Мэртин, негр из Гарлема, вступился за Абе, потому что Абе был маленьким, и через две минуты палатка походила на клетку с дикими обезьянами. Рэби и Питер тузили друг друга, остальные визжали и кричали. Они всполошили весь лагерь, и товарищ Лаура Вилли прибежала разнимать ребят. Она поместила Питера на ночь в другую палатку, а сама отправилась спать, раздумывая, как с ним быть.
Наутро, после завтрака, она взяла его с собой на спокойную, тихую лужайку в прохладный лес. Они сидели на больших камнях у ручья.
Питер сидел, надвинув шапку на глаза, и смотрел в сторону.
— Товарищ Питер, — начала Лаура Вилли, — я знаю, что тебе не по душе в лагере, и не пойму, почему. Что тебе не нравится тут?
