Секрет забастовки - [13]
А Черный Волос? Он совсем забыл про нее, так занят был поисками следов. А теперь ничего не оставалось, как прижаться к земле, чтобы спастись от визжащих пуль.
Так, в огне и под огнем, прошел весь остаток ночи, и, когда на востоке показалась сероватая полоска зари, враг отступил. Гнаться за ним не стоило в предрассветной мгле. Тотчас же зажгли фонари.
— Вот теперь видать, в кого мы палили, — сказал Джонни Дэн.
В руке у него была звезда — значок шерифа. Доктор Вильбур кивнул головой.
— Это банда Симпсона, а? Я так и думал. Никто не ранен?
— Я немножко. Но я думаю, что и тот, у кого был этот значок, не ушел невредимым, — ответил Дэн. По его лицу текла кровь из царапины на лбу.
— Ты потерпишь, Дэн, — сказал доктор Вильбур. — Я взгляну на Доброго Человека.
— А где Черный Волос? — спросил Дальний Луч Дэна. Но, прежде чем тот ответил, раздался голос: «Я здесь», и из-под пальто Джонни Дэна, лежавшего на краю площадки, выглянуло испуганное лицо девочки.
— Больше не будет стрельбы? — спросила она.
— Нет, больше не будет, — улыбнувшись, ответил Дальний Луч.
Добрый Человек лежал у берега ручья. Доктор Вильбур кинулся к нему.
— Умер? — пробормотал он, вглядываясь в спокойное, посиневшее лицо.
При звуке его голоса Добрый Человек открыл глаза.
— Не говори! — быстро предупредил его доктор Вильбур.
— Нет… я должен… я могу… белый. Я все равно… умру.
— Пустяки. Если…
Но слабое движение раненого остановило его.
— Дальний Луч, Черный Волос… вы — Сиксика, настоящие Черноногие, — идите сюда, слушайте.
Послушно, без звука, дети опустились подле отца. Холод смерти словно висел в воздухе, и Дальний Луч чувствовал, что это будут последние слова Доброго Человека. Он взглянул искоса на сестру — только один страх был у нее в глазах.
— Сын, дочь, не имейте злобы против всех… белолицых! — Страшный кашель потряс все тело старого Черноногого, лицо его совсем побелело, но он пересилил себя и продолжал: — Слушайте, Сиксика… я могу сказать… очень мало. С белой кожей, с красной кожей — все равно. Два племени есть — раб… и господин… Вы, мышата, — рабы. Боритесь… за свободу… нашего племени… Ты, Дальний Луч, и ты… Черный…
— …С белой кожей, с красной кожей — все равно.
Больше ни слова он не сказал — никогда.
Дальнему Лучу показалось, будто и сам он умер. Ему странно было, что сердце бьется еще у него в груди: оно должно было остановиться, раз умер Сиксика, раз умер отец, Сиксика. Черный Волос сидела неподвижно, не отрывая глаз от лица отца, спокойного лица, на котором застыла легкая улыбка.
— Пойдем, сынок, оставь его, — Доктор Вильбур осторожно взял мальчика за руку.
Дальний Луч увидел белую руку на своей коричневой и с неожиданной злобой стряхнул ее.
— Уходи, — прохрипел он, — у тебя белая кожа!
Доктор Вильбур попятился на шаг, удивленный ненавистью в голосе Дальнего Луча. Джонни Дэн медленно подошел к мальчику и пристально посмотрел на него.
— Сиксика, — сказал он спокойно, не обращая внимания на сверкающий взгляд. — Сиксика, Добрый Человек не сказал бы так. Он сказал бы: пойдем, брат, будем плечо к плечу драться с нашим общим врагом — с господами. Да он и умер в драке. Гляди!
Под боком у мертвого лежало ружье и кучка пустых патронов. Дальний Луч все понял. Только сейчас он понял последние слова отца и встал, полный гордости.
— Ты прав, — сказал он тихо. — Она, Черный Волос, и я, Дальний Луч, мы говорим: брат, умрем в борьбе, плечо к плечу, за свободу нашего племени.
Черный Волос тоже встала, и при этих словах огонь вспыхнул в ее черных глазах.
— Ты — настоящий Сиксика! — сказал Джонни Дэн.
Гарри Потамкин
Вы видали?
Джек Паркер
Два флага
Маленькая старушка сидела в деревянной качалке с шитьем в руках, тихо покачиваясь. Большие резиновые заводы Экрона посылали в небо столбы черного вонючего дыма. Ветер налетел и сдул прочь этот дым, — тогда старушка увидела в конце улицы мужчину и женщину. Когда они подошли поближе, старушка разглядела, что это вовсе не женщина, а девочка.
Они вошли в ворота дома, где сидела старушка, и поднялись по лестнице.
Старушка встретила их приветливо.
— Добрый вечер, друзья, — сказала она. — Садитесь.
— Добрый вечер, — сказал человек. — Мы обходим этот квартал, чтобы все рабочие и их семьи подали в этом году свои голоса за единственную партию, которая борется за право трудового народа, — за коммунистическую партию. Может быть, вы подпишетесь на этом листе за коммунистов?
