Седьмой переход - [18]

Егор Речка оказался прав насчет «курса бумажных дел»: даже на беглое ознакомление с проектами строек Леонид Матвеевич затратил целую неделю. Особо его заинтересовала судьба металлургического комбината в Ново-Стальске. Еще в те времена, когда готовилась к пуску домна номер один Магнитогорска, Серго Орджоникидзе пророчил большое будущее Ярскому месторождению. И едва вступили в строй первые заводы второй угольно-металлургической базы, нарком тяжелой промышленности послал в Ярск начальника Кузнецкстроя, одного из зачинателей нашей индустрии. Но уже надвигались драматические события. Вскоре не стало Орджоникидзе. Потом война. Потом восстановление украинской металлургии. Когда же дошла очередь до Ново-Стальска, то вдруг выяснилось: ученые еще не решили, как подступиться к хромо-никелевой руде, чтобы подешевле получать природно-легированную сталь. И это тем более досадно, что иные дельцы, ловко спекулируй «ярской проблемой», успешно защищали кандидатские и даже докторские диссертации.

После некоторых колебаний Лобов решил поговорить с председателем совнархоза откровенно. Он знал Нила Спиридоновича Рудакова по Москве, в бытность того министром. Встретились они в Южноуральске как давнишние знакомые, сразу перешли на «ты», давно унаследовав ту завидную простоту, которая царила среди хозяйственников — «тридцатников».

— До каких же пор будет продолжаться борьба технических идей?— спросил его Леонид Матвеевич после совещания, где речь шла о пуске новой новостальской домны.

Рудаков поднялся из-за стола, прошелся по зеленой, с красной каймой, ковровой дорожке, разминая уставшие от долгого сидения ноги, остановился у окна, сказал, не оборачиваясь:

— Это не борьба идей, а игра идей. Вчера получил еще одну схему обогащения ярских руд. Предлагают строить цех кричного железа на одиннадцать вращающихся печей. Ссылаются на заграничный опыт. Но ведь подобного комбината нигде в мире нет. Подумать только: мы первыми запустили искусственный спутник Земли и не можем найти экономически выгодного способа получения естественно-легированной стали! Парадокс.

Леонид Матвеевич нарочно подбавил масла в огонь:

— Не легко сделать так, чтобы и овцы были целы и волки сыты,— чтобы и никель уберечь и дешевую сталь выдать.

— Полюбуйся ты на него! Уж не приехал ли ты защищать все эти ЦНИИ и ГИПРОМЕЗЫ? Тут без тебя адвокатов хватает. Диссертации писать опоздал, некогда переучиваться. Пусть уж металлурги двигают свою науку, нам с тобой надо строить.

— В первую голову — прокатный цех.

— Согласен. А то, видишь, что получается? Из нашей стали делают сковороды и утюги. Слишком много чести для оладей,— поджаривать их на хромоникелевых сковородках.

— Как ты относишься к предложениям перевести комбинат на привозную руду? — поинтересовался Леонид Матвеевич, чтобы разом, до конца выяснить его точку зрения.

— Линия наименьшего сопротивления,— не задумываясь, ответил Рудаков, словно ждал этого вопроса.— Ну, конечно, сторонники привозного сырья делают вид, что защищают государственные интересы, стараются якобы приберечь никель для будущих поколений. Находятся даже «теоретики», доказывающие, что стране сейчас якобы не нужно такого количества спецсталей. Это в ракетный век! Посуди сам: разве для обгона Америки помешают несколько миллионов тонн низколегированной стали? Нет, не надо ориентироваться на кустанайскую руду. Следует быстрее завершать металлургический цикл на комбинате, тогда не будет отбоя от покупателей нашей стали. Она пойдет нарасхват.

— Поговаривают и о том, что запасы Ярского месторождения не велики,— еще подбавил маслица в огонь Леонид Матвеевич.

— Тут всего наслушаешься, приструнить бы этих говорунов и шептунов,— сказал председатель совнархоза и сел за стол. Вид у него был усталый, движения вялые, и говорил он все это, наверно, не в первый раз, кое-как скрывая раздражение.

Лобов во всем соглашался с ним, за исключением одного: не следовало бы отказываться от привозной руды, пока наука ищет удобные подступы к местной. Своим чутьем госплановца он сразу разгадал, что председатель СНХ побаивается, как бы закоренелое недоверие к Ярскому месторождению снова не притормозило строительство Ново-Стальского комбината.

Нил Спиридонович достал из тумбочки письменного стола ученическую общую тетрадь, подержал в руках, будто взвешивая, и подал заместителю:

— Полистай на досуге, для души. Старая докладная записка геолога Жилинского в обком партии. Читается как приключенческий роман.

— Я знал Жилинского, когда еще был мальчишкой.

— Стойкий мужик. На открытых им месторождениях выросло с полдесятка кандидатов в профессора, а рядовой инженер, без ученых степеней и званий, один столько лет доказывал свою правоту.

Леонид Матвеевич ушел от Рудакова ободренным, хотя ему не нравилась этакая расслабленность Нила Спиридоновича. В Москве он выглядел подвижным, даже бравым и вот сдал за какой-нибудь год в Южноуральске. Что это — временный упадок сил после трудного министерского поста? А впрочем, может быть, на него, действительно, так сильно повлияла недавняя шумиха вокруг ярской дамбы, которую злые языки окрестили противоместнической дамбой? До приезда в Южноуральск Лобов не придавал этой истории серьезного значения, хотя она получила широкую огласку, и одно время доброе имя Рудакова склонялось во всех падежах, как только заходила речь о местничестве.