Счастливый Мурашкин - [9]

Вихров захохотал. А Мурашкину захотелось собаку. Так захотелось — прямо сил нет терпеть.

И он тихонечко тявкнул.

— Не слышу, — Людмила Васильевна нахмурилась. Что ты сказал, Мурашкин? Ну-ка, погромче!

— Собаки добрые и верные, — сказал Мурашкин. — И в цирке они показывают разные фокусы, некоторые даже на руках умеют ходить.

— Замечательный ответ! — похвалила Людмила Васильевна и взяла мел. — Вот и учитель сказал ребятам: «Замечательно!» А ещё собака знаменита тем, что слово это пишется с буквой «О».

И она написала на доске, а Мурашкин вместе со всеми показал карточку с буквой «О» и прочитал радостно:

— Со-ба-ка!!!

— А с какой буквы начинается слово «язык»? — спросила учительница. — Вспоминайте, мы проходили…

— С буквы «Е»! — вспомнил Генералов. — Потому что он ЕСТ!

И хотя Мурашкин догадывался, что для слова «язык нужна буква «Я», есть ему всё равно захотелось. Он потихоньку достал из портфеля яблоко и откусил. Прожевал и откусил снова.

— Запишите в тетрадях: «ДИКТАНТ», — сказала Людмила Васильевна.

Увидев, что Мурашкин ест, Эдик тоже достал яблоко, У Мурашкина яблоко было белое, а у Одинокова — красное.

— У меня яблоко сладкое! — сказал Эдик. — Смотри, какое красное! А у тебя?

— А у меня — белый налив! — объяснил Мурашкин.

Ленка Романенкова оглянулась и прошипела:

— Тише вы! Диктант же!

Одиноков молча ткнул Ленку в плечо.

— А Мурашкин и Одиноков едят на уроке! — громко сказала Романенкова. — Я не ябедаю, я просто говорю при всех!

Людмила Васильевна пожала плечами и вздохнула.

— Что поделаешь, — сказала она, — если некоторые до сих пор не стали настоящими первоклассниками! Пусть они поедят, а мы подождём, А то перемены им не дождаться…

Ленка достала из портфеля большое жёлтое яблоко и положила на парту перед Мурашкиным.

Все засмеялись. В носу у Мурашкина защипало от обиды. «Не буду диктант писать!» — решил он и отложил авторучку.

— Запишите название диктанта: «НАША СЕМЬЯ». Не торопитесь, ребята, думайте над каждой буквой. Все слова будут знакомые…

Голос у Людмилы Васильевны был спокойный, и Мурашкин вспомнил почему-то, как долго мама выбирала для него в холодильнике самое большое, самое белое яблоко. Он покраснел и раскрыл тетрадь.

— «Мы живём в большом городе, — диктовала Людмила Васильевна. — Живём… в большом… городе…»

«И мы тоже!» — подумал Мурашкин и улыбнулся.

— «Наша семья дружная, — продолжала Людмила Васильевна. — Наша… семья…»

Мурашкин представил себе маму и папу. Как вечером все сидят за столом. И ему захотелось, чтобы папа сегодня не задержался.

— «Папа работает на заводе»… Не торопитесь, ребята, думайте… «Папа работает… на заводе…»

«Откуда учителя всё знают?» — подумал Мурашкин.

— Следующее предложение. «Мама работает в детском саду», — сказала Людмила Васильевна как ни в чём не бывало.

— Это же про нас! — воскликнул Мурашкин. И все посмотрели на него, а он покраснел.

— Не ври, Мураш! — крикнул Вихров. — Это моя мама нянечкой в садике работает! Понял? Людмила Васильевна, скажите!

— У меня тоже мама работала в детском саду. — Людмила Васильевна улыбнулась. — Запишите следующее предложение. «Я ученик первого класса…»

«Я ученик!» — подумал Мурашкин.

Он почему-то вспомнил первый школьный день. Как он фамилии своей стеснялся. Вспомнил, как только что не хотел писать этот удивительный диктант. И покраснел снова…

— И последнее предложение. Оно короткое. Послушайте и запишите. «Меня зовут Саша Петров». Пожалуйста…

Мурашкин поднял руку и спросил:

— А можно я напишу свою фамилию?

— Можно, — сказала Людмила Васильевна.

— А мне можно? — спросил Вихров тихо.

— Всем, всем можно, — кивнула Людмила Васильевна. — Вы все первоклассники, настоящие школьники!

Мурашкин дописал последнее, самое главное предложение. Перечитал конец диктанта: «Я ученик первого класса! Меня зовут Володя Мурашкин».

И в конце Мурашкин поставил большой восклицательный знак.

Такие уши…

На каждом уроке эта непонятная Романенкова отвечать просится, руку вверх тянет. «Спросите меня, Людмила Васильевна! Спросите, пожалуйста!..» Раз — и пятёрка! Два — снова пятёрка. И зачем ей столько пятёрок-то?..

Когда Ленка у доски отвечает, Мурашкин считает, сколько на ней бантов, и никогда сосчитать не может. В косичках — два. На макушке тоже два. Уже четыре, так? Это одних розовых. Да два ещё голубых на гольфах, под коленками. И на переднике сзади белый бантище, когда форма парадная. Сзади-то зачем?..

— Людмила Васильевна! А чего Мурашкин через трубочку бумагой стреляет?!

«У, ябеда!..»

А у самой уши светятся. Честное слово!

Перед математикой Ленка стояла у окна, и вышло солнце, и уши у неё стали вдруг розовые и прозрачные, как гладиолусы.

— Что смотришь, Мураш? Не ходи, не ходи вокруг, всё равно не дам математику списать. Вихрову дам, а тебе нет. Самостоятельно трудиться нужно! — Ленка сложила руки на груди и отвернулась.

Мурашкин хотел ответить Ленке про её светящиеся уши, какие они смешные. А задачу он и сам решил. Элементарная задачка.

Он снова посмотрел на ее маленькие розовые уши. И почему-то ничего не сказал. Не смешно ему стало почему-то. Наоборот приятно, что уши у Ленки такие аккуратные и чистые. Не у каждого человека такие уши…