Санкт-Петербургские вечера - [171]
С каждым днем я все более утверждаюсь во мнении, что с абсолютной монархией уже покончено; я склонен думать, что монарх, желающий спасти свою власть, поступит разумно, если пожертвует некоторой ее долей, или, лучше сказать, если ограничит злоупотребления властью законом. Невероятные
успехи французов, общеевропейская склонность к смешанной форме правления, ошибки, допущенные монархией в то самое время, когда ей следовало напрячь все свои силы, бездарность или развращенность вождей (даже с нашей стороны), — сочетание всех этих обстоятельств столь поразительно, что я усматриваю в них приговор Провидения.>471>Кроме того, революция была призвана очистить ряды французского духовенства. «Роскошь, богатство и всеобщее уклонение в сторону нравственной распущенности привели к упадку этого великого сословия»;>472>>473 автор Служения духовного человека, оправившись от приступа антиклерикализма, придет к тем же выводам. Таким образом подготавливается грядущее объединение церквей. Протестантские народы восхищены мужеством и добродетелью священников-эмигрантов, «и если подобная счастливая перемена произойдет, то либо не существует больше никакой аналогии, никакой индукции, никакого искусства разумных предположений, либо совершить эту перемену суждено именно Франции».>1,1 Попутно отметим «теософское» использование рассуждений по аналогии: в самом деле, «мистический характер миросозерцания Местра и воздействие его учителей-иллюминатов нигде не проявляется с большей очевидностью».>474>
Некоторых комментаторов это даже смущает, и они пытаются затемнить мысль автора. Как же так! Неужели непреклонный защитник католицизма станет допускать «третье откровение»? К примеру, Маржери вопреки всякой очевидности полагает, что «перед нами иллюминист-ское пророчество, изложенное приверженцем секты одному из самых стойких и непримиримых ее противников».>475> Но если рассуждать беспристрастно, то ошибиться здесь невозможно. Во второй трети XIX века, когда сенсимонисты и прочие мистики охотно ссылались на эти гипотезы Местра, Балланш приходил по поводу последних в ярость, а благочестивый Озанам полагал, что они заслуживают прощения.>476> Сент-Бёв пользовался этими гипотезами для того, чтобы отделить Местра от «пророков прошлого».>477> «Автор Вечеров, — заключил впоследствии
Ферраз, — действительно имел представление о новом религиозном единстве, отличном от единства католического, хотя и не враждебном ему».>478>>479 Совершенно верно, — однако здесь следует отметить некоторые нюансы: ведь Местра слишком часто изучали, отвлекаясь от всякой хронологии. В этом вопросе (как и в остальных) Местр основывается на мартинистском наследии, около 1810 года отходит от него, а к концу жизни до некоторой степени вновь к нему возвращается.
В 1796 году он почти безоговорочно принимает надежды посвященных. Христианство, полагает Местр, стоит на пороге обновления. Новый порядок вещей уже зарождается в глубокой тайне, и хотя расцвет его нас изумит, готовится он уже сейчас:
Мне кажется, что всякая подлинная философия должна сделать выбор между следующими двумя гипотезами: либо вскоре возникнет новая религия, либо христианству предстоит некое чудесное обновление...
Наши догадки отвергнут с презрением только те близорукие люди, которые считают возможным лишь то, что видят собственными глазами. Кто в древнем мире мог предвидеть возникновение христианства! Какой человек, чуждый этой религии, был в состоянии уже с самого начала предугадать грядущие ее успехи? И откуда нам с вами
знать, не началась ли уже великая нравственная революция?>480>
В 1799 году он уточняет: «Посредством первого откровения Бог сосредоточил всю истину в одном маленьком народе; второе откровение расширило пределы Иерусалима, — тем не менее, Иерусалим и поныне окружен язычниками. Когда же труд будет завершен вполне, наступит время третьего откровения».>481>>482 Однако в книге О папе эти чаяния приобретают иную форму. Христианство всегда молодо,>1,1 и все же мы «приближаемся к величайшей эпохе в религиозной истории»,>483>>484 когда отколовшиеся церкви вернутся к единству с Римом, и «в летописях рода человеческого это будет священная эпоха».>v Речь больше не идет о новых догматах, и все же, «желая потешить читательское любопытство», Местр не мог не упомянуть об «апокалиптических идеях достославного Бонне, рассматривавшего нынешнее состояние католицизма как переход к иному, бесконечно более высокому порядку вещей, который не заставит себя долго ждать. Подобные представления, завладевшие ныне множеством умов, принадлежат к истории человеческого духа».>485> Окончательную их формулировку мы услышим из уст сенатора Вечеров.
Некоторые не соглашаются с тем, что сенатор выражает мысли самого Жозефа де Местра; мы еще увидим, как здесь обстоит дело в целом, но в вопросе о «третьем откровении» тождество их воззрений представляется несомненным. Разве граф не одобряет речи своего собеседника? И разве автор этих диалогов не берет на себя полную ответственность за них, когда сообщает о Вечерах Бональду?
