Самый нежный поцелуй - [12]

И Джаспер был благодарен ей за откровенность.

– Четырнадцать, – сказала Тори. – Это было очень давно. Почти полжизни назад.

Но Джаспер готов был поспорить на любые деньги, что она до сих пор думает об этом каждый день. И воспоминания по‑прежнему причиняют ей боль.

– Когда ты была здесь в последний раз?

– Восемь лет назад. До того, как приехала во Флэкстоун. – Голос Тори звучал невнятно, ее начал одолевать сон.

Джаспер собирался спросить что‑то еще, пользуясь моментом, но дыхание Тори стало ровным, и Джаспер понял, что она заснула.

Момент был упущен. И наверное, это было даже к лучшему. Он не хотел, чтобы Тори сожалела о сегодняшнем дне утром, так же, как она, очевидно, сожалела о последней ночи, которую они провели вместе, хотя и по другим причинам. Даже если в то время она была более чем восторженной партнершей. Он поудобнее устроился на матрасе, стараясь не потревожить Тори, и закрыл глаза. Ему тоже надо поспать. Сегодня был долгий день, и кто знает, что готовит им день грядущий?

Но вопрос, почему Тори уехала из дома, не давал ему покоя. Что такого ужасного могло произойти, что заставило Тори покинуть дом и людей, которые приняли ее и любили, как родную. Ведь другой семьи у нее не было.

* * *

Тори проснулась и почувствовала, что у нее замерзли щеки и нос, а телу было тепло и даже уютно. Она пребывала словно в коконе, из которого не хотелось вылезать. Завернуться бы в одеяло и… ждать. А чего, собственно, ждать? Ее мышцы напряглись, она медленно повернула голову и осторожно провела рукой по одеялу. Тори не хотела рисковать и выяснять, с какими частями тела спящего рядом мужчины ее пальцы могут случайно соприкоснуться…

Аристократический профиль Джаспера был раздражающе безупречен в расплывчатом утреннем свете. Солнце, должно быть, только взошло над горизонтом, но белизна мира после снежной бури делала ранний свет ярче, чем в обычное зимнее утро. Весь мир, казалось, замер, заключив их в надежные объятия. И никто, и никогда не сможет причинить им вреда.

Ей до сих пор не верилось, что она в своей девичьей комнате в «Мурсайд‑Инн», в постели с Джаспером. Он глубоко вздохнул и пошевелился. Тори поняла, что пристально его разглядывает. Но разве она виновата? Вряд ли ей представится новый случай вот так его рассматривать, когда он бодрствует. Он сразу заметит и станет изводить ее насмешками и поддразниванием. Или, не дай бог, вообразит себе то, чего на самом деле нет и быть не может. Он был привлекательным мужчиной. Эти длинные темные ресницы, густые каштановые волосы, высокие скулы, прямой нос и волевой подбородок. Широкие плечи под одеялом… не говоря уже обо всем остальном, что было скрыто из виду, но что она все еще чувствовала, поскольку вынуждена прижиматься к нему всем расслабленным сном телом. Она все‑таки женщина и не может не замечать такие вещи.

Однако это вовсе не означает, что она собирается что‑либо предпринять. Не сегодня.

Прошлой ночью она так устала и перенервничала, что с трудом вспоминала, что успела ему о себе рассказать, пока сон окончательно ее не сморил. Она не беспокоилась, что Джаспер как‑то может использовать факты из ее прошлого против нее. По крайней мере, она не рассказала ему всего. Итак, он знал о ее матери. И про отца тоже. Но он ничего не знал о Тайлере. А это самое главное. Единственными, кто знал о Тайлере, были тетя Лиз, дядя Генри и она сама, и даже тетя и дядя не знали всего. Самое ужасное о гибели Тайлера было известно только Тори. И Тори знала, что ей нужно продолжать в том же духе. Иначе она не сможет справиться с чувством вины. Рядом с ней зашевелился Джаспер, и она быстро вернулась в исходное положение, отвернувшись от него, прежде чем он поймал ее взгляд. Теперь она не смотрела на него, а слушала, как внизу оживает гостиница. Она предположила, что постояльцам вряд ли удалось полноценно отдохнуть, как бы они ни были измучены после трудного дня. Все с нетерпением ожидали открытия дороги, чтобы двинуться дальше, и надеялись, что новый снегопад не нарушит их планов. Всем хотелось вернуться в привычную жизнь.

И Тори тоже. Потому нынешняя ситуация была сродни сюрреалистической: ни это место, ни встреча с семьей, ни ночевка в одной постели с Джаспером не напоминало ту Тори, которой она стала с тех пор, как ушла из «Мурсайд‑Инн», и никогда не оглядывалась назад. Чувствуя, что Джаспер начинает шевелиться рядом, Тори выскользнула из‑под одеяла и вздрогнула, когда ее босые ноги коснулись ледяного пола. Тем не менее холод был меньшим из зол. Хуже было проснуться в постели с Джаспером снова. В прошлый раз, когда это случилось, она убежала еще до того, как он проснулся. И они были тогда в ее постели. Тори выскочила из дома едва одетая, без телефона, сумочки и ключей. Обратно домой она попала через окно в ванной. Она чувствовала себя очень неловко, но все же менее неловко, чем если проснуться в одной постели с виконтом Дарлтоном.

Тори не могла уловить, что такого было в Джаспере, что ее раздражало. Но она подумала, что это могло быть как‑то связано с его бровями. То, как они насмешливо взлетали вверх всякий раз, когда она говорила, как будто он пытался найти истину в ее словах. Как будто он пытался понять ее. Только одному человеку удалось достучаться до Тори, и ему не понравилось то, что он в конце концов обнаружил. У нее не было никаких оснований считать, что Джаспер будет отличаться от Тайлера в этом отношении. И, учитывая, как плохо все закончилось в прошлый раз… Она не хотела пока ни перед кем изливать душу, тем более в спешке. Или вообще никогда.