Внезапно внимание моё привлёк заголовок в «Науке и жизни». «Серийные убийцы – кто они?» – пахнуло чем-то уже почти забытым и далёким из параллельной жизни. Эпоха накопления первоначального капитала, «святые-лихие девяностые», жёлтая пресса, дурацкие заголовки для привлечения покупателей. Большей частью высосанные из пальца ужасные истории про всяких потрошителей и каннибалов.
Статья в «Науке и жизни» оказалась посвящена этому феномену с точки зрения марксистской психиатрии и строилась на материалах западной прессы. Дэвид Берковиц, Эдмунд Кемпер и Дональд Генри Гаскинс[165] послужили авторам статьи для иллюстрации идеи о том, что именно капиталистическое общество способствует появлению таких чудовищ, а в нашей стране такое не возможно в принципе.
На этом месте у меня в мозгу произошёл маленький ядерный взрыв. Как же я мог забыть! Преступники и маньяки! Два года уже живу в этой реальности, и даже мысли не появилось про нелюдей, как раз в это время измывающихся над жертвам.
– Мужики! Слушайте, а ведь я помню несколько совершенно гнусных маньячил. Которые сейчас творят, или чуть позже будут людей потрошить. Как думаете, мы можем помочь нашей доблестной милиции что-то с ними сделать?
– Даже и не пробуй, Проф! – Вадим сказал, как отрезал. – Пока преступление не совершено, нет основания для действий против преступника. «Нет тела – нет дела».
– Подожди. Вадик! Пусть он расскажет, что он конкретно помнит, – Олег сегодня предпочитает быть рациональным.
– Тела то как раз есть! Другое дело, что наша доблестная милиция не имеет инструментов для раскрытия таких преступлений. Официально считается, что у нас никаких маньяков быть не может. И точка!
Например, некий Михасевич уже два года убивает женщин в Белоруссии. Его поймают только в конце следующего года. В газетах журналисты будут называть, кажется, «витебским душителем». Его можно брать хоть сейчас, он уже задушил четырёх девушек. Если удастся его быстро перехватить, то спасут ещё минимум двух.
Действует на Урале убийца проводниц – какой-то Нагиев. Ещё два года будет убивать и насиловать женщин в поездах, пока его не поймают после того, как он за одну ночь надругается над четырьмя проводницами, убивая их сонными по очереди.
Самый страшный, конечно, Андрей Чикатило. Вот он действительно еще ничего не совершил кроме развратных действий по отношению к воспитанникам, но пока без физического вреда жертвам. Он пока в самом начале пути «людоведа и душелюба». Кажется, первую жертву он замучает в начале восьмидесятых. Потом у него кучно пойдёт, и за несколько лет этот урод жестоко расправится с 58 жертвами, и это только те, чьи останки удалось обнаружить. Сам он говорил, что убил гораздо больше. Хорошо бы сделать так, чтобы его «подлечили» заранее, пока он не перешёл от мечты к реализации.
– Я думаю, что Вадим прав, – выносит вердикт Ракитин, – никто тебе не поверит. Людей, жалко, конечно, но…
– Олег, подожди, нах, не торопись, – Вадим, кажется, что-то придумал. – Я думаю, что сделать всё-таки что-нибудь можно. Я с отцом поговорю, нах, он же во внутренних органах работает, хоть и гаишник, но система одна. Может, что-нибудь подскажет.
* * *
Василий Владимирович к рассказу младшего сына отнёсся скептически.
– Этого, нах, не может быть, нах! Потому что быть такого не может никогда! – сказал он, как отрезал. После чего углубился в перипетии чемпионата мира по футболу.
ГЛАВА 7. ЛЫЖНИКИ ЛЕТЯТ ПО СКЛОНУ
23 декабря.
Окрестности Софии. Курорт Боровец. Тодор Иванов.
Замглавы торгового представительства Болгарии Тодор Ива́нов чудом избежал гибели в гостинице «Россия»[166]. На следующий день после пожара, когда до него дошло, как ему повезло, он внезапно почувствовал резкую боль за грудиной. В Медцентр при ГлавУпДК[167], куда его тут же доставила скорая, он сразу потерял сознание. Диагноз – трансмуральный инфаркт миокарда.
После выписки из стационара на период реабилитации его отправили на родину. В Рилах, у него был старый, доставшийся от служилых предков, небольшой особнячок. Там семья Ивановых проводила выходные и отпуска. Близость курорта Боровец обеспечивала доступ ко всем лечебным мероприятиям. Некроз небольшой, вторая степень тяжести, как сказали в Медцентре. Поэтому реабилитационный период назначили всего на восемь месяцев. В декабре Ива́нов мог уже приступить к работе, но решил подстраховаться и провести в любимых Рилах Новогодние и Рождественские праздники, а уж после приступить к службе.
В Сочельник, рассекая наст кантом новых «пампаров»[168], Тодор скользил привычным маршрутом до базы отдыха «Къпина». В отличие от России, здесь морозов не бывает, но снегу может выпасть под два метра. В этом году в декабре уже метр навалило.
Сегодня Быдни Вечер[169], Тодору ещё надо полено подготовить[170], а то приедет дочка, и как без полена? Она хоть и взрослая, в университете учится, а всё равно ждёт представления… Радка, наверное, уже испекла хлеб с монеткой…
Вечером, когда они вдвоём заканчивают с уборкой, Радка вдруг останавливается и внимательно смотрит на Тодора.
– Дорогой, я вдруг вспомнила одну важную вещь. Плохо откладывать на следующий год важные дела.
