Саломея. Образ роковой женщины, которой не было - [21]

Глава 4 Обольстительная и губительная Саломея в искусстве и литературе XIX века

В XVIII веке – веке Просвещения – было создано совсем немного изображений на тему страстей Иоанна Крестителя и танца Саломеи, и, как правило, они соответствовали традиционной для этого сюжета иконографии времен Возрождения. Зато XIX век, особенно вторая его половина, был едва ли не одержим Саломеей[79]. Именно тогда она полностью «освободилась» от контекста истории о Крестителе. Теперь, в XIX веке, она превратилась в культовую фигуру и танцевала ради себя, ради самого танца – чтобы поражать и восхищать. Ирония в том, что XIX век стал свидетелем подавления женских свобод в Европе, особенно во Франции, но как раз во французском искусстве и литературе было создано большинство посвященных Саломее произведений. Чем более зависимыми от мужчин становились женщины, тем стремительнее освобождалась от Иоанна Саломея и тем агрессивнее делался ее танец – во имя наслаждения, красоты и соблазна.

В искусстве и литературе второй половины XIX века женская тема преобладала, и в ней, как и в христианской мысли, лидировали два взгляда на женщину. Одному из них соответствовала идеализированная женщина – неприступная, невинная (целомудренная) и крайне религиозная[80]. Мы находим ее романтические образы в творчестве Мориса Дени, Аристида Майоля, Альфонса Мухи, в поздних работах Пюви де Шаванна и даже в произведениях Гюстава Моро (в «Суламите» и «Орфее», что в музее Орсе) и Поля Гогена.

Другой взгляд, свойственный большинству художников, состоял в изображении женщин как монстров, хищников, соблазнительниц и губительниц мужчин, как символов зла и порока. Образ женщины стал центральным в творчестве Данте Габриэля Россетти, создавшего новый тип Мадонны – женщины с пронзительным взглядом и длинными рыжими волосами, одновременно небесной и земной, святой и инфернальной. Образы демонической женщины появляются во всей Европе: в произведениях немецкого художника Франца фон Штука, австрийца Густава Климта, бельгийца Фернана Кнопфа, норвежца Эдварда Мунка и француза Гюстава Моро. Хотя Моро писал также и добродетельных женщин, таких как его Галатея, демоническая красота или же красота страдания, воплощенная в женщине, присутствуют в ряде его картин: это и Ева, и Далила, и Саломея, и Мессалина.

Все названные художники изображали женщин как соблазнительниц и похотливых губительниц мужчин.

XIX век был зачарован идеей хрупкой, но в то же время сильной, умной и властной женщины, которая (в рассказывавшихся о ней историях) всегда ассоциировалась с кровью и убийством. Это время изобиловало фантазиями о зле с женским лицом. Расцвет подобных вымыслов, особенно во Франции, приходится на культуру fin-de-siècle, хотя появлялись они, пусть в меньшем количестве, и в других странах[81]. Было создано множество образов Далилы – вероломной возлюбленной Самсона; Иезавели – опасной и губительной чужачки; Юдифи – отважной убийцы Олоферна; Кассандры, Клеопатры, Лилит, Ламии и, конечно, Саломеи. Такое видение женщины разительно отличалось от взгляда на женщину в эпоху Просвещения, когда сильные или якобы опасные представительницы слабого пола превращались в прекрасных муз, вдохновляющих художников.

Фобии, свойственные XIX веку, несомненно, демонстрируют страх перед женщинами, прямо связанный с тогдашними социальными переменами, а также с изменениями в общественном положении женщины. Все больше женщин трудоустраивались и начинали играть более активную социальную роль. В результате они стали восприниматься мужчинами как соперницы. Мужчины теперь зависели от женщин не только сексуально, в плане репродукции – ключевом для продления человеческого рода – они теперь были вынуждены конкурировать с ними, а социальное признание и общественный авторитет становились равно возможными для обоих полов[82].

Искусство и литература были призваны возглавить борьбу против такого положения вещей.

Чтобы предупредить человечество об опасностях, исходящих от женщин, художники и писатели XIX века использовали образ Саломеи. При этом они демонстрировали поразительную агрессивность и враждебность (временами переходившие в восхищение) по отношению к тому, что некоторые из них называли «женской расой» – это обозначение возникло как раз в то время. Образ Саломеи – девушки, убивающей при помощи обаяния, красоты и танца, стал одним из самых популярных образов femme fatale, аллегорией прекрасной губительницы: XIX век создал около 2789 произведений искусства и литературы, где Саломея является главной героиней. Ее образ сыграл ключевую роль в создании мифа о женщине, возникшего в тот период. В нем также воплотилось восприятие женщин мужчинами – настолько же сформированное усилиями мужчин, насколько и меняющимися социальными условиями. Образ Саломеи сосредоточил в себе множество характеристик, отражавших дух XIX столетия. Век стремился доказать, что «женская раса» является низшей.

Впрочем, подобные взгляды на женщин не были оригинальны. Их истоки можно обнаружить и в Библии, и в текстах Отцов Церкви, но в XIX веке они были существенно подкреплены дарвиновскими публикациями об эволюции. В 1895 году французский журнал «La Revue blanche» опубликовал статью под названием «О неполноценности женщин», в которой утверждалось, что есть очевидные научные причины, по которым женщины находятся на более низкой ступени развития, чем мужчины. Написанная Августом Стриндбергом, эта статья была также провозглашением триумфа мужчины над женщиной и явной попыткой усмирить феминисток. Стриндберг пишет: «Лишь в наше время стало ясно, среди прочего, что биологически женщина является ограниченной версией мужчины; очевидно, что ее физическое развитие остановилось между юностью и полной зрелостью»