Сакалиба - [14]
или <жители страны> (ахл ал-балад) [305, с. 126,136, 142]. Фразы же подобной <Я видел
русов>, встречающейся в рассказе о купцах-русах в Булгаре [305, с. 139], в рассказе о
волжских булгарах найти невозможно.
Итак, Ибн Фадлан постоянно именует Алмуша <правителем сакалиба>, но избегает
применения названия сакалиба к волжским булгарам. Такое наблюдение само по себе
указывает, кажется, на то, что Ибн
Фадлан лучше знаком с титулом правителя, чем с именем народа. Однако данный вопрос
заслуживает отдельного исследования.
Для того чтобы понять, на чем основывается Ибн Фадлан в своем употреблении названия
сакалиба, необходимо выяснить, когда именно он впервые применил его к волжским
булгарам. Маловероятно, чтобы ошибочное употребление понятия сакалиба появилось у
Ибн Фадлана в результате его поездки. Находясь в Булгаре, Ибн Фадлан много раз мог
убедиться в том, что название сакалиба не применялось ни к самим волжским булгарам, ни к их правителю. Несколько раз Ибн Фадлан приводит имена, которыми назывались
народы и правители Булгара.Он знает суваровизскелов[305,с. 140и 141 соотв.], а несколько
ранее говорит о баранджарах [305, с. 135]14. Алмуш же именовался <правителем
Булгара>, причем как до прибытия посольства, так и после него [305, с. 117, 118].
Если отождествление волжских булгар с сакалиба не могло иметь места у Ибн Фадлана ни
в ходе его поездки, ни после нее, остается предполагать, что впервые оно появилось еще
до путешествия. Под влиянием чего? Предполагать, что Ибн Фадлан стал жертвой каких-
то расхожих и неверных географических представлений, согласно которым волжские
булгары назывались сакалиба, безосновательно, ибо такое отождествление у других
авторов (за исключением тех, кто механически копировал текст Ибн Фадлана) не
встречается. Но объяснить появление идентификации сакалиба с волжскими булгарами
можно исходя из послания царя Алмуша к ал-Муктадиру. В начале своего трактата Ибн
Фадлан приводит подробное изложение содержания послания, что указывает на его
знакомство с этим документом [305, с. 67-68]. В этом изложении Алмуш называется
<правителем сакалиба>, и можно предполагать, что так было и в оригинале.
Следовательно, Алмуш, составляя письмо халифу ал-Муктадиру, добавил к своему титулу
<правитель сакалиба>.
Предположение, что именование Алмуша <правителем сакалиба> исходило от него
самого, объясняет ту легкость, с какой арабы (включая самого Ибн Фадлана) приняли на
веру эту титулатуру. В Багдаде почти наверняка располагали текстом описания северных
народов неизвестного автора (см. след. главу), в котором Алмуш характеризуется только
как правитель Булгара. Нужны были веские основания, чтобы считать его правителем
сакалиба. Послание Алмуша и дало, очевидно, такие основания.
Если предположить, что Ибн Фадлан впервые узнал о <правителе сакалиба> из послания
Алмуша к халифу ал-Муктадиру, его представления о Булгаре предстают вполне
объяснимыми. Зная об Алмуше как о <правителе сакалиба> из такого заслуживающего
доверия источника, как дипломатическая переписка, Ибн Фадлан последовательно
называет его так на всем протяжении своего повествования. Но как называть жителей
Булгара, Ибн Фадлану неизвестно: опыт показывает, что они не именуются сакалиба, но и
другие фигурирующие в рассказе названия неприменимы ко всему народу в целом, ибо
относятся лишь к отдельным племенам. В результате Ибн Фадлан вообще никак не
называет волжских булгар, ограничиваясь упоминаниями о <жителях страны> или об
отдельных племенах. Там же, где он все-таки говорит о сакалиба, например, во фрагменте
6 или - возможности чего в принципе нельзя отрицать - во фрагменте, процитированном
Йаку-том, это слово употребляется скорее как производная от <правителя сакалиба>. Во
фрагменте 6, например, Ибн Фадлан движется в своем повествовании следующим
образом: правитель сакалиба - правитель хазар, страна хазар - страна... - и, будучи
вынужденным как-то назвать подданных Алмуша, применяет к ним название сакалиба.
Руководствуется он при этом, кажется, именно титулом царя Алмуша.
Зачем понадобилось Алмушу называть себя правителем сакалиба! По-видимому, причину
следует искать в характере отношений между Волжской Булгарией и халифатом
'Аббасидов. Помимо духовной миссии в поездке Ибн Фадлана хорошо прослеживается и
четкая политическая направленность, именно - создание антихазарской коалиции1*. В
этих условиях для правителя волжских булгар, от которого исходила инициатива на
переговорах, было бы вполне естественно показывать себя мощным правителем, которому
повинуются многие народы, и с которым, следовательно, выгодно поддерживать
союзнические отношения. Нечто подобное делал позже хазарский каган Иосиф, приводя в
письме к андалусскому писцу и дипломату Хасдаю Ибн Шапруту длинный список
народов, которые считал подчиненными себе (13, с. 98-99]. Так Алмуш стал <правителем
сакалиба>. Ибн Фадлан, веря ему на слово, называет его так на всем протяжении своего
повествования.
Таким образом, применение Ибн Фадланом названия сакалиба к волжским булгарам
основано не на его собственных наблюдениях, сделанных во время поездки в Булгар, а на
Монография представляет собой очерк ряда ярких и одновременно слабо изученных эпизодов многовековой истории Арабского Востока. При том, что на страницах монографии дана широкая панорама истории арабов в эпоху Античности, Средние века и Новое время, основным центром притяжения авторского внимания является проблема пространств в арабо-мусульманской истории. Как воспринимали арабов античные авторы и что мы знаем о структуре, перемещениях и свершениях арабских племён доисламской поры, как описывали арабские авторы земли, лежавшие за пределами Дар ал-ислам, и как воспринимали пришедших оттуда чужаков, как в арабской географической литературе сочетались реальные знания и мифологизированные представления, как сосуществовали номадическое и городское пространства на мусульманском Западе и как структурировалось пространство мечетей ал-Андалуса, как выстраивались социальные и смысловые пространства арабского мира в позднее Средневековье и в Новое время — все эти вопросы рассматриваются авторами монографии на материале конкретных исторических казусов.
Настоящая работа представляет собой попытку реконструкции истории государства Лахмидов, существовавшего в период со второй половины III по начало VII вв. в юго-западной части современного Ирака. Правители Лахмидской династии обладали властью над рядом арабских племен, в том числе и живших в Аравии, но в то же время подчинялись царям Сасанидской державы и служили им как наместники. В работе представлена политическая история Лахмидского государства, сделаны наблюдения и обобщения относительно его развития.
сакалиба исламской литературы — бывшие воины славянских контингентов византийских армий, перешедшие в ходе боев в Малой Азии на сторону мусульман, а также невольники славянского происхождения, привезенные на Восток из славяно-германского региона, Чехии, русских земель, с Балкан. Каждая из этих групп имеет свою историю. Предпринятое в работе комплексное изучение средневековых восточных и западных материалов дало возможность установить общие закономерности истории сакалиба, а также сделать ряд наблюдений относительно истории исламского мира, Европы, Руси.
В монографии показана эволюция политики Византии на Ближнем Востоке в изучаемый период. Рассмотрены отношения Византии с сельджукскими эмиратами Малой Азии, с государствами крестоносцев и арабскими эмиратами Сирии, Месопотамии и Палестины. Использован большой фактический материал, извлеченный из источников как документального, так и нарративного характера.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.