С весны до осени - [20]

— А что там, в столовой? — Виктор Кораблев достал мятую пачку «Беломора» и закурил, — Это остыло, того не досталось, только у раздачи зря простоишь. И разве это харч — блюдечко вермишели? Туда ходить — время терять. Мы уж на ходу, из сумки.

Он был спокоен и уверен в себе. Даже придирчивый и строгий Кулаков говорит, что за ним контролеров ставить не надо, без них парень работает на совесть. Но много ли таких Кораблевых?

Сам он в мелиорации не новичок, прошел все виды работ, от подвозки гончарной трубки до корчевки пней, теперь на многоковшовом экскаваторе укладывает дренаж, у него обязательство — к концу года управиться уже с заданиями десятой пятилетки. Без преувеличения он работает за двоих. А когда-то после школы он уезжал в Архангельск — хотелось в моряки, у него отец служил на флоте, и отцовские рассказы о море не прошли бесследно. Но в Архангельске Кораблеву не повезло — он «завалился» на диктанте и, покинув мореходку, вернулся назад в Шексну. А тут набор в училище мелиорации.

После, уже женатым человеком, Кораблев гостил у тещи в Запорожье. Там давали ему «Кировца», приглашали в колхоз, и он совсем уж было согласился, но «посмотрел вокруг, все степь и степь, да жидкая лесопосадка», затосковал.

Из прошлого запомнилось — пришел в ПМК, ему говорят, иди на участок, принимай экскаватор. Он едва отыскал его среди сугробов на опушке леса. Натаял на костре воды, залил в радиатор — мотор кое-как завелся. Спасибо потом Илье Ботину, немало он с Кораблевым повозился, прежде чем тот освоил технику.

Между прочим, Илья Иванович Ботин был некогда знатным в колхозе комбайнером, убирал хлеба, а зародилось новое дело — прислонился к мелиораторам. Надо заметить, не только Ботин, и других немало наберется, кто в колхозах и совхозах пахал и сеял, а ныне, сменив угол профессии, улучшает землю. По крайней мере, кадры мелиораторов в огромной степени пополняются за счет перекачки механизаторов из села. А в целом кадровая проблема стоит более остро. Общий по области недокомплект 460 человек. И текучесть кадров — до тридцати процентов. Шекснинская ПМК не исключение — потребность 153 человека, в наличии — 106.

— Нас после училища пришло в ПМК шестнадцать выпускников, — вспоминает Кораблев. — Из них я один остался. Ежегодно приходит по стольку же. Где они? Полгода истечет — уже никого не остается. Живем как на проходном дворе.

У Кораблева и сейчас в экипаже сплошь новички. Шурик Десятков прибился с комбината древесноволокнистых плит. Володя Чистяков совхозный тракторист, да приловили его за рулем в подпитом состоянии — лишили прав. Куда двинуть? К мелиораторам. Сережа Горев восемь лет в Череповце трубил сварщиком — обстоятельства заставили вернуться в деревню, У всех троих о мелиорации, скромно выражаясь, понятие туманное, привязанности никакой. Приспеет осень — опять жди оттока, к весне вновь подыскивай людей. Будто клеймо какое на мелиорации.

А клейма вовсе нет. Есть всему точные, «железные» причины, которые, если их игнорировать, впоследствии бьют безжалостно и больно. За минувшее, допустим, десятилетие, как созданы передвижные механизированные колонны, в некоторых ПМК не построено ни единого метра жилья. Если же добавить, что производственное строительство развивалось столь же «бурно» — ни тебе нормального гаража, ни теплой мастерской, — то многое прояснится.

Шекснинская ПМК еще кое-как выкручивалась. Это не Тотьма или Кич. Городок, куда лишь раз в году, весной, по большой воде на баржах завозят грузы. В Шексне под боком и железная дорога, и автотрасса. Пусть на жилое строительство ПМК прежде или не получала ни копейки, или получала, но негусто, однако три шестнадцатиквартирных домика ярко-красного кирпича стоят, как три начищенных самовара.

— Строили почти что самовольно. Что из того, что не отпускали средств? Мы миллионами ворочаем, неужели не изыщем несколько тысяч рублей на фундамент? А как фундамент заложил, тогда легче: и материалы выбьешь, и деньги. Ан домик и вырос, — рассказывает начальник ПМК Вениамин Порфирьевич Забегаев. — Под лежачий камень, знаете… А его шевельнешь, кое-что и ухватишь.

Забегаев не скрытничает, «опыт» не прячет, однако и ему ясно, что вся его прошлая акробатика и мудреж не выход. Тот же Кораблев восемь лет мыкался по частным квартирам да баракам, лишь на девятом году въехал в квартиру. Другие по-прежнему в вагончиках живут, снимают углы, их ничем мелиорация не держит. А с сезонника велик ли спрос?

Что еще важно иметь мелиоратору, но чего он не имеет? Это детские сады и ясли. У Кораблева двое детей, девочка и мальчик, чтобы пристроить их в садик, жене его, Лиде, пришлось рассчитаться в ПМК и устраиваться на другое производство. Многие женщины, уволившись, вообще никуда не устраиваются — детей на произвол не бросишь. Оставляет желать лучшего и снабжение мелиораторов — ни буфета своего, ни магазина. Вроде невидимая сторона быта, зато ощутимая…

На десятую пятилетку в связи с постановлением по Нечерноземью под строительство жилья и производственной базы отпущено без малого четыре миллиона рублей. Сумма для ПМК неслыханная, и потому она тревожит. С одной стороны, вроде бы уже слышен перезвон ключей от новых квартир, с другой — не оставляют сомнения: деньги-то есть, а где тот подрядчик, способный превратить бумажные знаки, которые сами по себе на морозе не греют и от дождя не спасают, в реальную жилплощадь? Такого подрядчика в районе нет.