Оставшийся в живых «огородник» приземлился на гладкое, не предназначенное для таких фокусов туловище боевой машины, неловко качнулся — и Бэй снова нажал на спусковой крючок. Пуля, угодившая в плечо твари, сшибла ту прямо под ноги птицелова, и одна из этих ног тут же опустилась на ее голову.
— Благодарю, — сказал птицелов и повторил зачем-то: — Добрый вечер.
Командир Бэй посмотрел на небо. Солнце только-только миновало зенит.
— Прошу прощения, — сказал птицелов снова, — у меня сбит таймер.
— Ничего страшного… А кто… кто эти?.. — и командир кивнул в сторону убитого «огородника».
— Это тихие убийцы, — сообщил птицелов и добавил: — Я должен препроводить вас на пост.
— Этого-то я и опасался, — пробормотал Бэй.
Птицелов, однако, умолк и словно задумался. Командир осторожно, преувеличенно медленно повесил автомат на плечо, чтобы случайно не спровоцировать птицелова на стрельбу. Он также понимал, что с его оружием мериться с роботом силами бессмысленно. Надпиленные пули неплохо справлялись с живой плотью, но против брони птицелова помочь ничем не могли. И даже если выбить один из его глаз…
— Однако, насколько мне известно, — продолжил между тем робот, — поста больше не существует, поэтому препровождать мне вас некуда.
И опять умолк. А Бэй принялся лихорадочно думать.
— У тебя есть имя? — спросил он осторожно.
— Да. Меня называли Клик-Клак.
— Ясно. А меня называли Бэем… Послушай, мне бы раздобыть еды… И рацию. Здесь где-нибудь может быть что-то похожее? Хотя бы на том же посту?
— Поста больше не существует, — повторил птицелов терпеливо, — Он был уничтожен. Возможно, мне следует препроводить вас на командный пункт номер двадцать семь? Он мог уцелеть. Но там, скорее всего, тоже никого нет.
— Ты имеешь в виду — солдат?
— Ни солдат, ни командования — никого.
— Ладно… Далеко это место?
— Шесть часов двадцать минут интенсивным ходом.
— Хм… Значит, за сутки доберемся?
Зитц влезла в Корабль через здоровенную пробоину, стянула с лица респиратор и осторожно втянула носом воздух. Пахло разложением. Командир Бэй постарался на славу. Только до конца дело не довел.
Корабль-Матерь был еще жив. Он оставался практически на том же месте, что указала командир Имра. Зачем — неясно. Может быть, то, что осталось живого в Корабле, инстинктивно боялось соплеменников и не хотело быть отнесенным в чужие воды? Тогда эти старания наверняка бессмысленны — Зитц, обходя вокруг Корабля, обратила внимание на пару мест, явно надгрызенных Охотниками. И скоро они наверняка приведут более серьезные силы.
Если Кораблем кто-то управляет, его следует добить — хотя бы из жалости.
Жалость — по отношению к этой твари? Такого чувства Зитц не испытывала еще ни разу. К людям, которых Корабль менял, превращая в части себя — да, и жалость, и влечение, и что угодно еще… Ну что же, все когда-нибудь бывает впервые.
Зитц двинулась дальше — и тут ей помешали единственный раз. Маленький, почти черный человечек кубарем выкатился из пролома в стене и попытался подсечь ноги Зитц коротким раздвоенным клинком, растущим из предплечья. Женщина отскочила назад, и человечек метнулся следом. Тягаться в этим охранником в проворстве было трудно. Зитц заставила его подскочить, дав короткую очередь из автомата, и когда он оказался в воздухе, метнула свой клинок, пригвоздив человечка к стене.
* * *
Он охранял вход в довольно большую квадратную комнату. Стены, состоящие почти целиком из хрящевой ткани, уцелели, но в потолке и полу были пробиты большие рваные дыры — следствие бомбардировки. И сквозь одну из этих дыр Зитц увидела наконец выживших.
Внизу, под полом комнаты, находился большой зал. На полу там и сям виднелись неровности, вздутия, с потолка свисали оборванные соединительные жилы — места для «экипажа», большую часть которого Корабль-Матерь утилизировал, пытаясь восстановиться. Теперь в зале остались лишь две женщины. Обе они были страшно худы и цветом кожи, серым с прозеленью, напоминали саму Зитц. На этом сходство заканчивалось и начинались различия.
Почти по центру зала стояла, перекосившись на бок, девушка с безвольно повисшими руками, ее длинные спутанные черные волосы, касались пола. Верхняя половина тела девушки была вообще нетронута модификациями, но вся нижняя половина, от пояса и дальше, врастала в большой, метра полтора высотой, чуть сдувшийся кокон, пробитый слева большим осколком. Глаза девушки были открыты и слепы. Возможно, она и жила-то лишь потому, что Корабль поддерживал в ней эту недожизнь.
Другая женщина была постарше. Корабль зачем-то — отметила Зитц с удивлением и некоторой завистью — оставил ей ноги, которые ее сейчас совершенно не держали. Женщина висела в дальнем углу зала на левой руке, подтянутой связкой жил к потолку, а обрубок правой свободно болтался вместе с обрывками соединительных нитей.
Когда Зитц спрыгнула вниз, эта женщина резко выпрямилась, вскинув поросшую «лианами» голову, и уставилась на вошедшую.
— Здравствуй, — тихо сказала Зитц.
Женщина дернулась. Рта у нее не было, и она могла только громко, с присвистом, дышать сквозь оставленные ей ноздри.
— Ты меня слышишь?
