Рыжие волосы, зеленые глаза - [9]

Уже засыпая, Мария продолжала расспрашивать:

— Я слышала… что у него… что-то вы… вы-вихнуто… — Язык у нее заплетался.

За окном бушевала гроза, яростные струи дождя и раскаты грома сотрясали оконные стекла.

— Даже небо плачет… над нашим горем, — прошептала Мария.

— Успокойся, милая, все будет хорошо, — Сара пыталась утешить ее.

— Мои дети…

— Фьямма и Мануэль уже на пути в Милан. Рашель с ними, — сказала Сара.

Мария ее уже не слышала, она наконец-то уснула, так и не узнав, что удаление селезенки прошло успешно, что переломы вправлены и идет сложнейшая операция по устранению гематомы головного мозга.

* * *

Доктор Спада держал постоянную связь с операционной и с директорами «Блю скай», у которых, несмотря на победу Рауля Ромеро, не было ни малейшего желания праздновать победу.

Друзья и знакомые толпились в приемном покое хирургического отделения госпиталя, где Мистраль боролся за жизнь, в ожидании новостей, но их все не было. Сложная и продолжительная операция на мозге затягивалась. Все закончилось только к полуночи. Профессор Альдо Салеми, возглавлявший бригаду нейрохирургов, вошел в кабинетик, где расположились Мария, Сара и Маттео. Именно он сообщил Марии новости.

— Все прошло хорошо, — сказал он. — Сейчас ваш муж отдыхает.

— Значит, Мистраль вне опасности?

Она взглянула на человека, стоявшего перед ней. Вид у него был суровый, волосы белые как снег, веки покраснели от усталости. На нем был зеленый одноразовый хирургический халат, завязанный на спине, на ногах белые сабо.

— Вы кто? — спросила она, с трудом поднимаясь с кушетки, чувствуя себя измученной и сбитой с толку. Ей пришлось собрать все свои силы, чтобы держать себя в руках.

— Я Альдо Салеми. Я удалил у вашего мужа гематому, вызванную кровоизлиянием в мозг. Он хорошо перенес операцию. Мы сделали все, что было в наших силах. Теперь только время покажет, на что мы можем рассчитывать.

— А на что рассчитываете вы? — Мария сделала ударение на последнем слове.

— Пока я могу лишь констатировать, что операция прошла успешно. Не будем терять оптимизма.

— Я бы только хотела знать, есть ли надежда, — спросила она.

— Я никогда не теряю надежды, — заверил ее врач. — Если бы у меня не было надежды, пусть хоть слабой, я не стал бы оперировать. Мистраль Вернати — чемпион, и я восхищаюсь им, но прежде всего он человек исключительного физического здоровья и выносливости. Да, у меня есть надежда. Но сейчас, простите, я устал. Пойду отдохну.

— А вдруг вы понадобитесь? Если Мистраль… Если вдруг что-нибудь случится…

Ее искреннее волнение и вера в его всемогущество вызвали у хирурга улыбку.

— Я проведу ночь в госпитале. Если я буду нужен вашему мужу, я сделаю все, что в моих силах.

— Я вам очень благодарна, профессор, — Мария протянула ему руку.

— Вам не за что меня благодарить, — ответил он. — Как ни банально это звучит, я лишь выполнил свой долг.

— Я могу его увидеть? — спросила она робко.

— Только через стекло, — предупредил профессор Салеми. — Ваш муж в реанимации. К нему подключен аппарат искусственного дыхания, все его жизненные функции зависят от целой системы питательных трубок. Мы накачали его барбитуратами, чтобы избежать параэпилептических приступов. Словом, он сейчас никого не сможет узнать. Вы все еще хотите его видеть?

— Больше, чем когда-либо! — воскликнула она исступленно.

Слова хирурга привели ее в ужас, но желание увидеть Мистраля пересилило страх. Мария хотела быть рядом с ним, хотела собственными глазами убедиться, что он жив, увидеть его улыбку.

Врачи провели ее в палату интенсивной терапии.

Через квадратное окошко с двойными стеклами можно было заглянуть в небольшую, освещенную лишь голубоватым светом ночника палату, загроможденную сложной медицинской аппаратурой, окружавшей кровать, на которой угадывалась человеческая фигура, спеленутая белоснежными бинтами. Это был Мистраль Вернати, чемпион «Формулы-1». Если вдруг произойдет сбой в подаче электричества, если кто-то случайно отключит всю эту путаницу проводов и шлангов, его жизнь прервется. Мария смотрела на него расширенными глазами, в голове у нее была пустота. Вопреки рассудку, его положение показалось ей менее страшным, чем было на самом деле.

— Я знаю теперь, он выживет и поправится, — тихо произнесла она. — Все будет хорошо.

— Мы надеемся на это, — шепнул Маттео ей на ухо. — А теперь я отвезу тебя домой.

Он взял ее под руку, и она послушно последовала за ним. Санитар провел Марию и доктора Спаду по лабиринту больничных коридоров. Они вошли в лифт и спустились на первый этаж.

— Я вас выведу через сад, — объяснил санитар. — Это окольный путь, зато мы избежим встречи с любопытными и с прессой.

Повернув в длинный боковой коридор, Мария увидела Сару и Джордано Сачердоте, поглощенных спором с очень элегантной и стройной дамой. Они стояли у автомата с газированной водой. Незнакомая дама, по виду настоящая аристократка, выделялась на фоне больничного коридора: обшарпанные стены, картонные стаканчики, валяющиеся на полу среди окурков и целлофановых оберток от бутербродов.

— Мне очень жаль, мадам Онфлер, — говорил Джордано, — но я ничем не могу вам помочь.