Рыжая Соня и Осенняя Луна - [15]

— Ты — Кей, знаменитая врачевательница?

Мать не удостоила его даже поворотом головы. Она все слышала, но отвечать не хотела.

— Послушай, — продолжал он, — я знаю, ты никогда не соглашаешься взглянуть на тех, кто не является гладиатором. Но на этот раз дело очень серьезное, речь идет о человеке, чрезвычайно знатном, и в то же время он воин, раненый в бою, и он умирает. Говорят, ты способна совершать почти невозможное. А я передаю тебе нижайшую просьбу военачальника Туорга, он так и велел сказать. Жизнь воина очень важна для всех. Если ты откажешься, меня могут казнить.

Он замолчал, ожидая ответа. Мать не изменила позы, не пошевельнулась, не раскрыла рта.

— Кейулани, — принялся вновь умолять ее проситель, — ты можешь требовать чего угодно за свою услугу, за то, что всего-навсего посмотришь на этого парня, а потом повернешься и тут же уйдешь. Это не займет много времени, я лично доставлю тебя в дом Туорга, шестерка коней ждет у ворот Килвы — а потом привезу назад.

Губы Кей дрогнули.

— Шестерки коней мало, чтобы сдвинуть меня с места. Я туда не пойду.

— Тогда юноша погибнет.

— Значит, так ему на роду написано. Всех спасти невозможно.

Не зная, что еще предпринять и как ее убедить, слуга встал перед ней на колени.

— Умоляю тебя…

— Встань, — велела Мать. — Это бесполезно.

Он поднялся и направился было прочь, но голос Кейулани остановил его.

— Если это необходимо, привези юношу сюда, в Килву. Пусть его положат рядом с теми, кто сражался на арене для потехи таких, как он.

— Это твое условие, Кей?..

Губы старухи снова сомкнулись, и веки опустились, наполовину прикрыв глаза. Она застыла, как изваяние, и безжалостно яркое рассветное солнце осветило ее древнее лицо. Она сказала все, что считала нужным, и не находила смысла продолжать.

* * *

Очнувшись, Аггу решил, что оказался в каком-то месте, более всего соответствующем его представлению о Серых Равнинах. Ни на что иное, сколько-нибудь знакомое, это не походило. Он даже не понял, на чем лежит, но точно определил, что не в доме Туорга — роскошью здесь и не пахло, зато пахло сыростью и кровью.

— Он был ранен, но далеко не вчера, — услышал Аггу незнакомый глухой голос. — У него пробит висок, поврежден череп, и осколок кости давит на мозг, отчего с ним и происходят такие приступы. Странно, что он не умер раньше, но это может случиться в любой момент.

— Ты можешь помочь ему, Кейулани? — спросил другой голос.

— Не знаю. Это непросто. Я должна подумать.

— Тогда думай быстрее, старуха. Завтра он должен присутствовать на балу при дворе!

— Завтра — невозможно. Если хотите торопить меня, лучше возьмите его и убирайтесь. Найдите более сведущего врачевателя и забудьте обо мне.

Речь идет о нем, понял Аггу. Голова продолжала гудеть, боль не отпускала и не уменьшалась.

— Мать, — позвал кто-то. — Подойди ко мне, Мать!

Быстрые шаркающие шаги, тихие неразборчивые голоса чуть в стороне. Через какое-то время женщина вернулась.

— Но князь не может оставаться здесь, в такой грязи!

— Почему же все эти люди могут, а он нет? Потому что он князь, а они — рабы или инородцы? Все люди страдают одинаково, и смерть достаточно справедлива, чтобы не различать титулов. Кстати, я не настаиваю ни на вашем, ни на его присутствии.

— Я не князь, — Аггу трудно было говорить, но он счел необходимым пересилить себя и вмешаться, — я воин.

А так как он привык никогда не отводить взгляд перед тем, к кому обращается, ему пришлось посмотреть на стоящую над ним женщину, и глаза Аггу, перед которыми, против его воли, все расплывалось, встретились с ее взглядом, живым и участливым. Юные очи сияли на старом лице, он вяло подивился такому несоответствию.

— Ты сам-то хочешь остаться?

— Да, — почему-то Аггу чувствовал, что доверяет ей.

— Я не обещаю тебе, что смогу сотворить чудо, — сказала женщина.

— И не надо…

* * *

— Я не знаю, как быть, Таймацу. Я не в силах решить, как взяться за подобное дело. Мне необходим твой совет, Призрак, поэтому я и пришла.

Соня замерла и затаила дыхание. Кажется, впервые ей удалось сделать так, что она находилась в непосредственной близости от Осенней Луны, а он, занятый разговором с другим человеком, не знал об ее присутствии.

— Одно неосторожное движение с моей стороны, и он погибнет. Если бы ты мог помочь мне, показать… ты знаешь, мне уже многое известно о травах и прочих важных вещах, ты меня всему обучил. Но с таким случаем я за это время не сталкивалась, даже не пыталась вмешаться, если кто-то получал похожие раны.

— Если, как ты говоришь, кость давит на мозг, убери ее, вот и все. Ты справишься, Кейулани. Ты просто боишься, а страх — первый враг успеха. Что с тобой?

— Я впервые нарушила заповедь. Он не гладиатор, — вздохнула та, с кем говорил Призрак.

— И был ранен не на арене. Я надеялась, что те, кто пришел просить за него, сами передумают, откажутся. У него высокий титул.

— Кто же просил?

— Люди Туорга.

— О! — кажется, это известие поразило Таймацу. — Ты растешь, дитя. Тебе делает честь то, что ты ему не отказала. В глазах Единого это дорогого стоит, Кей. Что ж, доведи начатое до конца.

— Неужели ты не придешь, чтобы показать мне, как я должна действовать? — умоляюще произнесла женщина.