Такого поединка Аквилония еще не знала. Не приходилось сомневаться, что предстоящая битва привлечет огромную толпу зевак, которые уже стекались к месту сражения, границы коего были обозначены веревкой, натянутой на вбитые в сухую, выжженную солнцем землю, колья.
Поединок чести, на котором двоим мужчинам предстояло осваивать свои права ценой жизни, должен был вот-вот начаться.
На деревянный помост уже поднимали кресла для более знатных зрителей. Вооруженные воины в кольчугах и шлемах заняли свое место у натянутой, как струна, веревки, воткнув копья в землю. Толпа взволнованно зароптала, когда королева Зенобия и наследник престола, юный Конн, поднялись на помост и заняли свои места, окруженные свитой в ярких туниках, вставшей позади высоких кресел.
Звуки груб возвестили о появлении участников поединка, одним из которых был сам Конан — король Аквилонии.
Он был уже не молод, но отнюдь не утратил ни своей величественности, ни исходившей от каждого движения властной, стремительной силы. Толпа восторженно взвыла, приветствуя его появление, и недоверчиво смолкла, когда в круг вступил второй участник поединка, наглец, осмелившийся совершить невероятное, бросив дерзкий вызов королю и оспаривая его право на трон. Ростом он был несколько ниже Конана, и даже в кольчуге ему, пожалуй, недоставало массивности. Казалось, что доспехи несколько тяжелы для него.
Соперники остановились перед помостом.
Трубы прозвучали очередной раз, призывая всех хранить молчание и стихли. Вперед вышел глашатай.
— Слушайте все! Лэрд Ринальд поднял оружие против короля и объявил, что король Конан не имеет права на корону Аквилонии. Рыцарь Ринальд, признаешь ли ты свою ошибку и согласен ли поклясться в верности королю?
— Нет никакой ошибки, — возразил тот спокойно.
— Кто защитит право короля?
— Я сам, — произнес Конан. — Я не нуждаюсь в представителях и в состоянии отстоять свои права в честном поединке.
Эти слова вызвали новые восторженные крики собравшихся. Конан по закону мог послать на бой любого из лучших и беззаветно преданных ему турнирных бойцов, но отказался от такой возможности, предпочитая расправиться с противником собственной рукой. Или умереть.
Юный Конн, подавшись вперед, нервно кусал побледневшие губы. Королева держалась со спокойным достоинством, но видно было, что она с трудом сдерживает волнение.
Противники переглянулись, надели шлемы, затянув ремни под подбородком, и взяли в руки щиты.
Когда лэрд Ринальд обнажил меч, солнце спряталось за тучами, скрыв от толпы долгожданный блеск стали.
Поначалу события развивались медленно.
Мужчины сошлись, и, скрестив мечи и щиты, словно проверяли друг друга. Они кружились на месте, поднимая клубы пыли… И вдруг Ринальд решительно устремился вперед, его удары стали резче и сильнее, от щита и меча короля градом сыпались искры. Конан, отражая выпады, отступал под натиском лэрда, но недолго. Вот он сам пошел в атаку и стал теснить соперника к кромке круга.
Ринальд споткнулся. Конан нанес сильнейший удар мечом, пробившим металлическую обшивку щита противника и вонзившимся глубоко в древо.
Бой разгорелся с новой силой… Юный Конн в волнении стиснул зубами указательный палец.
Лэрд Ринальд словно потерял голову, усилил натиск, не заботясь о тактике боя и искусстве владения оружием. Король стойко отражал удары и вдруг, резко переломив ход боя, пошел в атаку.
Ринальд пошатнулся. Король Конан наступал, не сбиваясь с ритма, щитом отразил очередной удар и в то же время кулаком отбросил щит противника в сторону, а затем его меч пронзил сквозь кольчугу грудь мятежника.
Единодушный вопль пронесся над полем битвы. Тело Ринальда распласталось па земле.
— Он мертв, мама? — спросил Конн, оборачиваясь к Зенобии.
— Надо полагать, — тихо произнесла королева, сжав его руку. — Твой отец отстоял свое право на трон.
Возле тела Ринальда возникло какое-то движение. По приказу Конана, с пего сняли шлем и откинули металлическое забрало. Король глянул на неподвижное бледное лицо и слегка приподнял бровь.
— Старею, что ли, — с досадой произнес он. — Мерзавец почему-то еще дышит, — он снова поднял меч, собираясь довершить начатое.
— Нет, отец, — звонко крикнул Кони, — не надо! Пусть боги теперь решат его участь!
Конан недовольно покачал головой. Его сын не имел никакого права вмешиваться не в свое дело. Однако, помедлив, все-таки вложил меч в ножны и покинул круг.
Начался дождь. На пыльную землю падали крупные капли. В низине тут же образовалась бурая лужа.
Струйки дождя оросили лицо Ринальда и его волнистые, каштановые с проседью на висках, волосы, в которые набился песок.
— Унесите его, — велел король. — Он храбро бился и не заслуживает того, чтобы ему умирать на земле, как собаке.
