Рябиновая ночь - [108]

Из-за деревьев вынырнул Пронька и встал рядом с Ананием.

— Дай, паря, закурить.

Ананий глянул на Проньку, и в его карих глазах вспыхнул веселый огонек. На Проньке были широченные диагоналевые галифе с красными кантами, заправленные в синие с полоской носки, отчего старые растоптанные ботинки казались непомерно большими. Брюки узеньким ремешком были перехвачены чуть ли не под мышками.

— Пронька, да ты по какому случаю так вырядился? — сдерживая смех, спросил Ананий. — В клоуны решил податься?

— Я видела, он на рассвете в таком виде от тетушки Долгор вышел, — сообщила Дина.

— Ай да Пронька. Узнает Дашибал, поплачет твоя шея в ременном аркане.

— Да что тетушка Долгор. Он что-то все утро за коровой гонялся.

Раскатистый смех вихрем крутнулся по палисаднику.

— Чтоб она околела, эта корова, — зло сплюнул Пронька. — Не будь я Пронька, если не сварю из нее бухлер. Травы кругом хоть подавись, а она штаны мои сжевала.

— А ты что, их на рога ей вешал?

— Какие там рога, — крутил рыжей головой Пронька. — Под кем лед трещит, подо мной ломается. Погасили вечером в общежитии свет. Все храпят, а я хоть глаза сшивай. В голову лезет всякая чертовщина. Душно, дышать нечем. Днем я под навесом верстак присмотрел. Перенес туда постель. Улегся. Штаны на гвоздик повесил. Сон меня враз сморил, как младенца.

Утром проснулся. Закурил. Смотрю, а штанов нет. Думал, во сне мне это снится. Опять же не сплю. И гвоздь вот он из доски торчит. Тут я подхватился, туда-сюда. Бегу за поварню. За ней корова стоит и жует мои штаны. От удовольствия, проклятая, даже глаза закрыла. Я хвать за штаны, а от них только опушка да ремень остались. Вот я и облачился так, не голешом же уборку начинать.

— Смотри, Пронька, как бы тебе в другой раз корова бабью радость не отжевала. Как потом домой явишься? Жена за такую халатность и на порог не пустит.

Девчата смущенно отвернулись, парни гоготали на всю степь.

— Ох, Ананий, и как тебя, только такого срамника, земля держит, — качала головой тетушка Долгор.

Пришли Аюша Базаронович, Анна, Дарима и Елена Николаевна. Дарима с Анной прошли к механизаторам, а Аюша Базаронович с Еленой Николаевной остановились под флагштоком.

— Товарищи, прежде всего разрешите мне поздравить вас с началом хлебоуборки, — начал Аюша Базаронович. — Для всего нашего народа это событие большое. От того, сколько мы засыплем зерна в амбар, зависит благосостояние всей страны. Как видите, сегодня мы не просто выезжаем в поле, а начинаем решать большое государственное дело. И об этом должны помнить все каждую минуту.

Вчера нас приглашали в райком партии. В некоторых районах засуха, хлеб не уродился. Но область должна выполнить план по сдаче зерна государству. Поэтому наша задача — собрать каждый колосок, каждое зернышко. Это задание партии. И я уверен, что вы это задание выполните с честью.

А теперь слово нашему прославленному хлеборобу Елене Николаевне Огневой.

— Я вот смотрю на наших девушек и войну вспоминаю. Мы вот здесь так же собирались перед уборкой, русские бабы и бурятки. Было у нас одно горе, погибшие мужья, и одно стремление — выстоять и победить. И мы победили, потому что одной семьей жили.

Некоторые сейчас, поди, думают, что это старуха в воспоминания пустилась. Я это к тому сказала, истинная-то сила людей в беде проявляется. И слава богу, эта беда-то быльем зарастает. Дорог был хлеб в войну. Но цена на него и сейчас не упала. Наш хлебушек золотом называют. Только без хлеба-то и золото тускнеет, ни к чему оно тогда. Вот и получается, выше хлеба-то ничего нет. Среди вас дочь моя стоит. Так вот ей мой материнский наказ: уж если назвалась хлеборобом, так дорожи этим званием. А честь хлебороба — какой урожай вырастила, как поле убрала. И чтобы мне не пришлось краснеть за тебя, дочка, и за вас всех тоже. Большой дороги вам всем. Я думаю, придет время, и ваши имена будут знать так же, как имена ваших отцов и матерей.

— Еще кому слово? — спросил Аюша Базаронович.

Вперед вышла Дарима.

— Спасибо вам, Аюша Базаронович, за доверие и вам за добрые слова, Елена Николаевна. Аюша Базаронович, а в райкоме скажите, наш отряд задание партии выполнит.

Набежал ветер, хлопнул флаг. Все подняли головы. Флаг красной птицей поднимался над палисадником. А над ним величаво летела стая журавлей.

По густой пшенице бежали волны. Тяжелые колосья, шелестя, то склонялись, то поднимались. Анна на комбайне подъехала к полю и загляделась на эту необычайную красоту, но тут же спохватилась, включила муфту сцепления молотилки. Застрекотали ножи, завращалось мотовило. Еще одно, второе движение руки, жатка легла на землю. Анна опустила сцепление, комбайн медленно тронулся с места. Мотовило осторожно коснулось колосьев. По транспортеру справа налево пошел хлеб, золотистой волной потянулся по полю вдоль комбайна.

Анна сверху напряженно следила за работой жатки. Комбайн на неровностях покачивало. С непривычки казалось, что он сильно кренится. Анна сбрасывала газ, с силой сжимала штурвал. Кое-где на гребнях жатку подбрасывало, срез получался высоким. Анна с тревогой оглядывалась, не получилось ли огреха.