Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - [90]

польско-литовская сторона четко поставила само заключение соглашения о союзе в зависимость от того, разрешит ли русское правительство польско-литовским феодалам заключать браки и приобретать недвижимость в России. Необходимость именно такого решения аргументировалась тем, что лишь кровные и имущественные связи между дворянством обоих государств могут быть гарантией прочности заключенного договора. Обоснованность этих суждений вызывает, однако, серьезные сомнения. История отношений между Литвой и Короной в десятилетия, предшествовавшие Люблинской унии, убедительно показывает, что приобретение польскими феодалами имений на пограничных территориях Великого княжества (с помощью браков, покупкой и т. д.), которое вело затем к фактическому включению этих земель в состав Короны, не только не укрепляло взаимоотношения, но, напротив, было источником постоянной напряженности в отношениях между этими государствами[882]. Так, например, на литовском сейме 1554 г. стоял вопрос о том, «абы на Подляшье и на Волыню именей не куповали чужеземцы, ани жадными причинами не поседали, кгды ж тым не мало паньства Великого Князъства убываетъ»[883]. Тогда же волынская шляхта обратилась к господарю с просьбой о принудительном выкупе всех земель, приобретенных поляками на Волыни[884]. На сейме 1559 г. встал вопрос о принудительном выкупе польских имений в Жемайтии[885] и т. д. Разумеется, все эти факты польско-литовским политикам были известны, но они обошли молчанием эту сторону проблемы, поскольку их усилия были направлены прежде всего на то, чтобы снять барьеры на пути польско-литовской феодальной экспансии на Восток.

Для официального курса польско-литовской восточной политики начала XVII в. следует признать весьма показательным, что вторым непременным условием соглашения, по мнению послов, должна была стать свобода католической проповеди в России. При этом настойчиво ставился вопрос о необходимости для москвичей ближе ознакомиться с «латинской» верой и обсудить с польско-литовской стороной вопрос об унии церквей под главенством папы[886]. Русское правительство снова отклонило эти предложения, но вместе с тем русские дипломаты подчеркивали желательность политического сотрудничества между обоими государствами и, в частности, ставили перед польско-литовскими представителями вопрос о согласованных действиях России и Речи Посполитой в Прибалтике[887]. Однако в этих условиях польско-литовские послы не проявили желания продолжать переговоры о «соединении». Занятая ими позиция ясно показывает, что господствующий класс Речи Посполитой был заинтересован лишь в таком соглашении с Россией, которое открывало бы возможности для дальнейшего развития восточной экспансии, и отвергал те варианты урегулирования отношений, которые таких возможностей не предусматривали.

На этом переговоры о проекте «унии» закончились. Однако с приездом в Вильно зимой 1601–1602 гг. для ратификации договора о перемирии русских послов литовские сенаторы в беседах с русскими представителями снова подняли вопрос о «соединении», говоря с ними, как сообщал нунций в Рим, о «польской свободе» (della liberia polacca)[888]. Эта инициатива ясно свидетельствует, что л после неудачного окончания переговоров вопрос о «соединении» продолжал быть актуальным для руководящего круга польско-литовских политиков. Вместе с тем избранный ими способ действий показывает, что с межправительственных контактов центр их интересов стал перемещаться на контакты межсословные, на первый план стали выдвигаться расчеты на привлечение русского дворянства к идее «унии» обещанием шляхетских «вольностей» по польскому образцу. Критическое испытание основательности этих расчетов, определившее в конечном итоге всю судьбу восточных концепций Речи Посполитой, произошло в бурные годы «Смуты».

Проект восточноевропейской федерации в период польско-литовской интервенции в Русском государстве. Крах восточной политики Речи Посполитой [889]

Примерно к 1603 г. классовые и внутриклассовые противоречия в русском обществе достигли такой остроты, что и иностранным наблюдателям стало ясно — в России назревает внутриполитический кризис. Истоки его коренились в процессе формирования крепостничества. Возникновение в Русском государстве сложной конфликтной ситуации стало стимулом для активизации внешней политики соседних с ним государств, для их попыток осуществить свои планы в отношении России. Наибольшей активностью была отмечена внешняя политика Речи Посполитой. Первым актом польско-литовской восточной политики стала попытка использовать назревавший в России кризис, для того чтобы устранить монарха, отклонившего польско-литовские предложения, и способствовать возведению на русский трон такого правителя, который содействовал бы осуществлению польско-литовских проектов. Такой попыткой стала развернувшаяся в 1604–1605 гг. авантюра претендента на русский трон Лжедмитрия I. Ее активными организаторами, как указывал В. Д. Королюк, «явились украинские и малопольские магнаты Речи Посполитой, поддержанные королем, папским нунцием и иезуитами»