Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. - [89]

По другим вопросам различия точек зрения оказались еще более существенными. Так, русское правительство категорически отклонило те условия, которые предусматривали построение в русских городах и во владениях отдельных феодалов «костелов» с их последующим превращением в центры католической пропаганды. Оно лишь заверило, что приезжающим в Россию католикам не будут препятствовать исповедовать свою веру в частном порядке. Серьезные расхождения наметились и при подходе к наиболее существенной, с точки зрения польско-литовских политиков, части проекта — комплексу статей, определявших рамки возможных отношений между феодалами России и Речи Посполитой, а также условия жизни дворян одной страны на территории другой. Правда, ряд предложений польско-литовской стороны русское правительство одобрило. Так, оно было не против того, чтобы подданные одного государства ездили в другое и поступали там на службу при дворе и в войске. Русское правительство также согласилось разрешить своим подданным посылать детей «в службу и в науку» в Речь Посполитую[877]. Однако одновременно русское правительство заявило, что браки между подданными обоих государств невозможны из-за различия вероисповедания и заняло отрицательную позицию по наиболее существенному для господствующего класса Речи Посполитой вопросу, отказав польско-литовским феодалам в праве приобретать имения на русской территории. Одновременно было разъяснено, что русская сторона не согласна и на то, чтобы «вотчины на обе стороны в приданое давати». Правда, к этому было добавлено, что царь, конечно, будет давать земли тем папам и шляхтичам, которые поступят к нему на службу, но лишь в условное владение, так что, оставив службу, они утратили бы и права на эти земли. Такое решение вопроса, разумеется, открывало возможность для материального преуспеяния части малоимущей шляхты, но, конечно, не давало никакой основы для польско-литовской феодальной колонизации русских земель. Кроме того, русское правительство категорически отклонило предложения о создании символических атрибутов «соединения» и отказалось обсуждать вопрос об условиях наследования русского трона. Единственное, что нашли нужным сказать русские представители, было обещание, что царь, если его выберут на польский трон по пресечении династии Ваза, даст присягу соблюдать все шляхетские «вольности».

Если выбрать из польско-литовского проекта те условия, которые русское правительство соглашалось принять, то обрисуются контуры концепции, согласно которой «вечное соединение» — это прежде всего «вечный» военно-политический союз с одновременным сближением обоих государств по линии торговли и межгосударственного общения, но с максимально широким в данных условиях объемом самостоятельности обоих вступивших в «соединение» государственных организмов. Нетрудно видеть, что перед нами не что иное, как внешнеполитическая концепция, сформулированная русскими политиками во время «бескоролевья» 1587 г. Почти все условия, на которые согласилось русское правительство, находят точные аналогии в подготовленных тогда проектах договоров. Различие заключалось лишь в том, что к 1600 г. позиция русского правительства по некоторым вопросам стала более жесткой. Так, проект договора 1587 г. предусматривал, что царь будет раздавать польско-литовским феодалам в собственность земли «в новых городах на Диком поле»[878]. В 1600 г. об этом вообще не было речи. Очевидно, смена позиции в этом вопросе была вызвана наблюдениями над бурным ростом польско-литовской феодальной колонизации восточных территорий Речи Посполитой на границе с Северской землей, когда польско-литовские феодалы пытались расширить свои владения за счет русской территории. В этих условиях раздача подданным Речи Посполитой земель «на Диком поле» могла бы привести к дальнейшему развитию подобных тенденций и поставить под угрозу русский суверенитет на территории пограничных областей[879]. Изменилась позиция русского правительства и по вопросу о возможности браков между подданными России и Речи Посполитой. Если проект договора 1587 г. предоставлял подданным обоих государств право «свататися и племянство чинити»[880], то в 1600 г. такую возможность русские политики исключали, указывая на различие вероисповедания. В этом изменении линии нашли определенное отражение успехи контрреформации в Речи Посполитой. Если еще в 1587 г. Великое княжество Литовское, например, воспринималось русским правительством как страна, в которой «римская вера» была вероисповеданием меньшей части населения, то к началу XVII в. Речь Посполитая в их понимании была уже преимущественно католической страной.

Наблюдения по частным вопросам приводят к заключению общего порядка: по мере дальнейшего развития восточной экспансии Речи Посполитой как в форме шляхетской колонизации восточных областей, так и в форме подчинения православного населения католической церкви объективно сужалась база для возможного сотрудничества обеих восточноевропейских держав.

Все же запятая русским правительством позиция открывала определенные возможности для политического сотрудничества между восточноевропейскими державами. Однако они не были использованы, поскольку во время дальнейших переговоров