Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в. - [58]

Шрифт
Интервал

В марте 1600 г. в Москву приехал представитель нарвских горожан «податник» Арман Скров. Арман сообщил, что «все немцы ругодивские меж себя укрепили по своей вере, евангелье целовали на том, что… хотят быти под твоею царскою высокою рукою». В заговоре вместе с ним участвовали бургомистр Нарвы «Ондрей Сомор» и ряд других ратманов и «палатников». «А у них у лутчих людей в Ругодиве, — заверял Арман, — то тайно о том уложено крепко»[539]. Переговоры, по-видимому, продолжались и в дальнейшем. В описи архива Посольского приказа 1614 г. упоминается и «Грамота от царя Бориса к ругодивским к бурмистром и к ратманам, писано в 7108 году»[540], представлявшая собой, вероятно, подобно царской грамоте в Ригу, проект условий перехода Нарвы под русскую власть.

Весной 1603 г. переговоры, по-видимому, снова активизировались. Шведские агенты сообщали, что в город гайно доставлена царская грамота горожанам и гарнизону Нарвы, в которой им предлагалось перейти под власть России[541]. В мае 1603 г. шведскими властями был раскрыт заговор нарвских горожан, которые хотели впустить в город русские войска. Во главе заговора стоял один из начальников шведского гарнизона, Конрад Буссов, и русский агент Ганс Англер. Захваченные заговорщики были отосланы в Швецию, и, поскольку во время следствия выяснилось, что они рассчитывали на помощь датского короля, всем датчанам было запрещено проживать в городе[542].

Таким образом, на протяжении 1601–1603 гг. русская внешняя политика была направлена на формирование антишведской коалиции на Балтике. С помощью флота своих союзников русское правительство рассчитывало добыть у шведов порт на побережье Финского залива.

Этот русский внешнеполитический курс, ослаблявший международные позиции герцога Карла и заставлявший его разбрасывать свои силы, объективно соответствовал внешнеполитическим интересам Речи Посполитой, которая никак не могла закончить затянувшуюся войну со Швецией. Тем самым открывалась новая возможность для русско-польского сближения.

Ближайшие годы России и Речи Посполитой вместо сближения принесли острый конфликт, начало которому положило вмешательство польско-литовских феодалов в русские внутренние дела. Между таким поворотом в русско-польских отношениях и развитием международных отношений в балтийском регионе имелась, однако, определенная связь. Для того, чтобы ее раскрыть, нужно ознакомиться со взглядами разных политических группировок польского общества на перспективы балтийской политики Речи Посполитой.


Борьба ориентаций в балтийской политике Речи Посполитой.

Начало польско-литовской интервенции и изменения в системе международных отношений Восточной Европы

В начале XVII в. международное положение Речи Посполитой значительно улучшилось. После разгрома Михая Храброго не было никакой серьезной угрозы польским позициям на юге. На севере «инфлянская война» также к концу 1601 г. приняла благоприятный для Речи Посполитой оборот: ее армия полностью очистила от шведов территорию польской Прибалтики и вступила на земли шведской Эстонии, разгромив войска герцога Карла. Теперь, когда Речь Посполитая успешно защитила свою северную границу, встал вопрос о дальнейших целях войны со Швецией и быстро выяснилось, что у государственных деятелей нет в этом отношении единства мнений.

Поводом для дискуссии явилась дипломатическая деятельность Яна Замойского в Ливонии. Еще до окончания своей успешной военной кампании коронный канцлер после взятия Валмиеры в январе 1602 г. через попавших к нему в плен шведских военачальников дал понять шведскому правительству, что он не прочь начать переговоры о перемирии, а затем и о мире между государствами[543].

Когда герцог Карл официально попросил об открытии переговоров, Замойский ответил согласием на просьбу шведов. Высланные им на переговоры представители предложили в качестве возможных условий мира следующее: Речь Посполитая в обмен за уступку шведской Эстонии с Таллином признает герцога Карла правителем Швеции де-факто[544]. Коронный канцлер, таким образом, стремился закончить войну включением шведской Прибалтики в состав Речи Посполитой и одновременно положить конец конфликту со Швецией, пожертвовав династическими правами короля Сигизмунда. Поставленные Речью Посполитой задачи были вполне достижимы в сложившейся ситуации. Ее военный перевес был несомненен, а в Швеции в различных слоях общества усиливалась оппозиция, обвинявшая герцога Карла в том, что тот развязал войну в Прибалтике[545].

Однако, когда в мае 1602 г. король разослал сенаторам представленные 3амойским условия для обсуждения, в их среде наметился раскол: в то время как некоторые сенаторы (в их числе примас С. Карнковский) одобрили предложенные условия, такой близкий к королю прелат, как Ян Тарновский, заявил, что нужно думать не только о Ливонии и Эстонии, но прежде всего о возвращении «наследственного королевства», т. е. о восстановлении Сигизмунда III на шведском троне. Таково же было мнение и самого короля[546].

Таким образом, по вопросу о перспективах «инфлянской» войны летом 1602 г. четко обозначились две точки зрения. Если одна политическая группировка, наиболее видным представителем которой был 3амойский, стремилась положить конец польско-шведскому конфликту, удовлетворившись укреплением позиций Речи Посполитой в Прибалтике, то другая, во главе которой стоял сам король Сигизмунд III, упорно желала вести войну до полной победы и не хотела прекращать военных действий, пока Сигизмунд снова не вступит на шведский трон.


Еще от автора Борис Николаевич Флоря
Иван Грозный

Мрачная фигура царя Ивана Грозного заслоняет собой историю едва ли не всего русского Средневековья. О нем спорили еще при его жизни, спорят и сейчас - спустя четыре столетия после смерти. Одни считали его маньяком, залившим страну кровью несчастных подданных. Другие - гением, обогнавшим время. Не вызывает сомнений, пожалуй, только одно: Россия после Грозного представляла собой совсем другую страну, нежели до него. О личности царя Ивана Васильевича, а также о путях развития России в XVI веке рассуждает известный историк Борис Николаевич Флоря.


Куликовская битва. Сборник статей

Сборник включает ряд исследований, которые ставят задачей осветить политическое и военное значение Куликовской битвы 1380 г. Впервые дается широкий анализ событий как в историографическом, так и в географическом плане, оценка явлений как бы из разных центров — Литвы, Москвы, Орды.


Польско-литовская интервенция в России и русское общество

Монография содержит исследование того этапа в истории русско-польских отношений, который связан с вмешательством Польско-Литовского государства в начале XVII в. во внутриполитическую жизнь России. Особое внимание уделяется реакции русского общества в целом и отдельных его слоев на действия польско-литовских политиков и польско-литовских войск. В приложении к работе дана характеристика того образа поляка, который сложился в русском обществе под впечатлением пережитого опыта.


Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре

Коллективный труд ученых-историков Германии, Литвы, Польши, России посвящен анализу обширного круга вопросов исторического взаимодействия народов России, Польши, Германии в Новое и Новейшее время в широком общеевропейском политическом и культурном контексте. В статьях публикуются материалы одноименной международной научной конференции, состоявшейся в Пскове в сентябре 2007 г. В центре внимания авторов – проблемы формирования и взаимодействия исторических регионов в Центральной и Восточной Европе, осознания народами России, Польши, Германии культурной и национальной идентичности и принадлежности к европейскому политическому сообществу народов и общему культурному пространству.


Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Книга посвящена исследованию внешней политики России в 60-е годы XVII в. В это время выдающийся государственный деятель допетровской России А. Л. Ордин-Нащокин выдвинул свою программу решения стоявших перед Русским государством внешнеполитических проблем. В работе дан анализ этой программы, показаны усилия А. Л. Ордина-Нащокина, направленные на получение одобрения программы царем и его советниками и претворение ее в жизнь, а также установлены причины, по которым А. Л. Ордину-Нащокину не удалось осуществить свои обширные планы.


Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

Монография посвящена Мало изученному кап я русской, так и в польской науке периоду формирования внешнеполитических программ двух крупнейших держав того времени — Речи Посполитой и Российского царства. Автор анализирует классовый характер политических концепций обеих стран, действия русской дипломатии на фоне круга международных проблем. Книга написана на основании богатой источниковедческой базы русских и польских архивов.


Рекомендуем почитать
Тоётоми Хидэёси

Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.


История международных отношений и внешней политики СССР (1870-1957 гг.)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гуситское революционное движение

В настоящей книге чешский историк Йосеф Мацек обращается к одной из наиболее героических страниц истории чешского народа — к периоду гуситского революционного движения., В течение пятнадцати лет чешский народ — крестьяне, городская беднота, массы ремесленников, к которым примкнула часть рыцарства, громил армии крестоносцев, собравшихся с различных концов Европы, чтобы подавить вспыхнувшее в Чехии революционное движение. Мужественная борьба чешского народа в XV веке всколыхнула всю Европу, вызвала отклики в различных концах ее, потребовала предельного напряжения сил европейской реакции, которой так и не удалось покорить чехов силой оружия. Этим периодом своей истории чешский народ гордится по праву.


Рассказы о старых книгах

Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».


Красноармейск. Люди. Годы. События.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Страдающий бог в религиях древнего мира

В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.