Русский мат. Поэмы XVIII–XXI вв - [11]

Вздроченный хуй тотчас втер в белы ее руки;

Схватила Душенька, схватила, задрожала,

И за хуй и муде

И их к своей пизде,

Прямехонько прижала;

Забыла труд дороги-

Раскинуты у ей ноги.

Супруга милого схватила за ушко

И будто невзначай махнула на брюшко.

Хоть Душенька тогда про еблю и не знала,

Что хуй и что муде

Потребными к пизде,

Но Душеньку в тот час природа научила.

Амур у Душеньки уже меж ног лежит

И Душеньку взасос целует и дрожит

Вздроченным елдаком у миленькой пизденки,

Подвинул секелек, раздвинул и губенки,

Направил прямо хуй, послюнил, поплевал

И с розмаху в пизду по яицы запхал.

Трещит у ней пизда, трещит и раздается,

И с плешью внутрь она до пупа подается.

Распялил он пизду у юнейшей девицы,

Подобно как Самсон раздрал вмиг пасть у львицы.

От жару Душенька сей боли не слыхала.

Ногами оплетя, супругу подъебала;

Схватила Душенька супруга поперек,

Затрясся у нее в пизденке секелек.

Прижала милого, прижала к сердцу друга,

Зашлося в один миг у ней и у супруга.

Расслабли оба вдруг… и он с нее свалился

И, к грусти Душеньки, невидимо сокрылся.

Супружество могло быть, впрочем, ей приятно,

Лишь только таинство то было непонятно.

Супруг у Душеньки, сказать, и был и нет:

Приехал ночью к ней, уехал до рассвета,

Без имя, без билета,

Без росту, без примет;

И вместо должного он Душеньке ответа,

Скрывая, кто он был, на Душенькин вопрос

Просил, увещевал для никаких угроз,

Чтоб Душенька свой жар не умаляла

И видеть до поры супруга не желала;

И Псиша не могла про то узнать в тот час:

С чудовищем она иль с богом проеблась?

Дочь царская тогда в смущеньи пребывала,

Вздохнула, ахнула и вмиг започивала.

Устала Душенька от ебли в первый раз.

С Амуром Душенька всю ночь во сне блудилась.

От сладкого того сна не прежде пробудилась,

Как полдень уж прошел и после полдня час.

Тоскует Душенька о прежне бывшей ночке,

Считает Душенька до вечера часочки.

Не хочет царска дочь ничем повеселиться,

Разлакомясь елдой, лишь хочет поблудиться.

Свербит в ее пизде

И бегает везде

Уж с секелем Фетида.

Зад Митра закрывает,

Нет блеску его вида,

Ночь Псишу провождает.

Под рощицей в одну последнюю минуту,

Нарочно для того устроенну пещеру,

В чертоги не хотя дочь царская идти,

В пещере ночь сию желала провести.

Вошла она туда, хотела отдохнуть,

Скорее чтоб заснуть

И чтоб, хотя во сне,

Провесть ту ночь в бляде.

Но чудом тамо вдруг,

Без всякой дальней речи,

Невидимо супруг

Схватил ее под плечи

И в самой темноте,

На некой высоте

Из дернов зеленистых,

При токах вод ручвистых

Вверх брюхом повалил,

Юбчонку залупил.

Сверх чаянья ее пришел счастливый час,

Зрит въяве, не во сне, в другой супруга раз;

Хоть темно и нельзя ей видеть его в очи,

Но ощупью зато со всей поймала мочи

Руками за муде. Их к сердцу прижимала,

А хуй к своим устам — плешь с ярости лизала.

Целует хуй взасос; Амур в пизде копает

И больше Душеньку в задор привесть желает.

Тут Душенька в жару с диванчика скочила,

В охапку милого из силы всей схватила,

Махнула на диван, как щепку, вверх пупком

И прыгнула сама на милого верхом.

Немного в том труда,

Сама ее пизда

К Амуру на елдак попала невзначай.

Вскричала Душенька: — Качай, мой друг! Качай!

Кричит: — Достал до дна! -

И прыгает она

То вбок, то вверх, то вниз, то яицы хватает,

То щупает муде, то за щеку кусает.

Вертится на хую,

Пизденочку свою

Руками раздирает,

Муде туда пихает

И в ярости такой,-

Читатель, ты внемли! -

Не видит пред собой

Ни неба, ни земли!

Амур и сам ее плотненько прижимает,

Раз за разом в пизду елдак он ей пихает;

Он изредка сперва, а дале — чаще, чаще,

Тем чаще он совал, обоим было слаще.

Битка его в пизду рванула, изблевала,

А Псиша на хую слабела, трепетала,

И с хуя долой спала.

Опомнившись, опять с супругом царска дочь.

Еблися до зари, еблися во всю ночь,

Любовью Душенька к супругу вновь пылала,

Не только ночь, и день пробыть бы с ним желала.

Хоть нехотя, она с слезами с ним прощалась.

Так Псиша всяку ночь в пещере той ебалась.

Три года тако жизнь царевна провождала

И всяку себе ночь елдою забавляла,

Счастлива бы была, когда б прекрасный край

Желаниям ее возмог соделать рай.

Но любопытный ум при вечной женщин воле

Нередко слабостью бывает в женском поле.

Царевна, распознав

Супруга своего приятный ум и нрав,

О нем желала ведать боле.

Когда еблася с ним по дням и по ночам,

Просила с жалобой, чтоб он ее очам

При свете показал себя, чтоб нагишом

Узнать ей, каков он станом и лицом.

Как то муде, как хуй его хорош,

Что видела в горе, на те ли он похож.

Вотще супруг всегда царевну уверял,

Что он себя скрывал

Для следствий самых важных,

Что он никак не мог нарушить слов присяжных,

Что Стиксом клялся в том бессмертным он богам;

Царевна Стиксом сим немало насмехалась

И видеть чтоб его при свете дня старалась.

Еблися когда с ним в потемках и по дням,

То силилась она без меры

Тащить вон за хуй из пещеры.

Но он сильнее был, из рук ее тогда

Как ветер уходил неведомо куда.

Как будто в том беды супруг предузнавал,

Нередко он ее в слезах увещевал,

Чтоб света бегала в свиданиях любовных,

А паче стереглась коварства своих кровных,

Которые хотят ей гибель нанести,

Когда от бед не может он спасти.

Вздохнувши он тогда страхов толь суровых,

Едва от Псиши отлетел,

Зефир, который вдаль послан был для дел,