Русский Афон 1878–1914 гг. Очерки церковно-политической истории - [40]

.

5 июня на корабле «Донец» прибыла делегация во главе с архиепископом Никоном; в нее входили богослов С. В. Троицкий, дипломаты В. С. Щербина, А. Ф. Шебунин, Б. С. Серафимов. Все попытки уговорить мятежных монахов повиноваться законной канонической власти-патриарху и отказаться от своего учения не имели успеха. Тогда было решено прибегнуть к последнему средству: 11 июня пароход «Царь» доставил на Афон 118 солдат и 5 офицеров для подавления бунта. Наконец, 3 июля в Пантелеймонов монастырь прибыл пароход «Херсон», на который при помощи солдат было посажено 418 монахов из монастыря и 183 из Андреевского скита — всего 621 человек[295]. Насильственное выдворение имяславцев с Афона и дальнейшие действия в отношении их произвели тяжелое впечатление на русское общество. Действия экспедиции архиеп. Никона вызвали бурю возмущения в либеральной прессе; даже такая монархическая газета как «Московские ведомости» высказывала свое недоумение по поводу неосторожности русских властей. Еще в марте 1913 г. на ее страницах звучало предупреждение против необдуманного обвинения имяславцев; поспешность и резкие действия здесь могут нанести непоправимый вред русским интересам. «Если бы иноки русских Афонских обителей были чуть не поголовно объявлены еретиками, а вследствие этого неизбежно были изгнаны с Афона, то вся Св. Гора была бы безвозвратно отнята у России и всецело отдана грекам»[296]. Публикации, относящиеся ко времени после изгнания имяславцев, полны недоуменных риторических вопросов. Впрочем, с удовлетворением заключает журналист, «внешний порядок водворен. Монастыри не опустели, не наполнились греками»[297].

С насильственным выдворением имяславцев с Афона был связан еще один вопрос, а именно об их статусе в России, который представлялось необходимым согласовать с патриархом. Ведь русские подданные, получившие постриг на Афоне, в России не признавались в монашестве, пока не пройдут трехлетнее послушничество в одном из русских монастырей. По мнению Шебунина, в отношении имяславцев возможны были два решения: «1) вызвать лишение их сана (sic!) каноническим путем через Вселенского патриарха, или 2) считать их сделавшимися мирянами автоматически ‹…› Если бы при принципиальном предпочтении второго проекта было, однако, найдено неудобным вовсе обходить патриарха, можно было бы обратиться к нему для лишения сана главнейших бунтовщиков, и тех, очень немногих, которые случайно снабжены от наших губернаторов паспортами не мирскими, а монашескими. Это, может быть, и было бы наиболее лучшим исходом всего дела»[298]. 11 июля 1913 г., на обратном пути в Россию архиеп. Никон имел беседу с патриархом и по его предложению представил ему два списка имяславцев: «список вождей секты и список лиц, вовлеченных в обман первыми»[299].

В конце июля 1913 г. в некоторых русских газетах было напечатано сообщение о протесте Константинопольского патриарха против насильственного возвращения в мир русских монахов с Афона. «Какое может иметь отношение протест патриарха? — спрашивает корреспондент “Биржевых ведомостей”. — Разумеется, вопрос решается в чисто практическом смысле. Никакого права распоряжаться в нашей церкви Константинопольский патриарх не имеет и над русскими подданными власть ему не принадлежит»[300]. Сообщения о протесте Вселенского патриарха, к которому якобы присоединились и другие восточные патриархи, были напечатаны и в других русских газетах. Так, «Раннее утро» от 21 июля пишет, что патриархи «усматривали в непризнании пострига, совершенного на Афоне, умаление престижа восточных автокефальных церквей»[301]. По мнению корреспондента «Современного слова», «протест патриархов ставит наше церковное ведомство в весьма щекотливое положение. И, по-видимому, ведомству волей-неволей придется-таки пересмотреть дело об афонских монахах, ибо едва ли подобает пренебрегать доводами патриархов и вступать в конфликт с высшими иерархами восточно-патриаршей церкви»[302]. Однако, по всей видимости, никакого протеста ни в МИД, ни в Св. Синод не поступало. 24 июля 1913 г. расследовавший дело об имяславцах В. Яцкевич обратился в МИД с просьбой о написании опровержения по поводу газетных заметок о протесте патриархов. На полях этой бумаги стоит резолюция: «В МИД не поступало никаких сведений о каких-либо протестах восточных патриархов против принятых Св. Синодом мер относительно афонских монахов. Кн. Трубецкой. 24 июля 1913 г.»[303]

Поста нов лен ием Св. Синода от 27 а вг ус та 1913 г. было решено просить патр. Германа произвести канонический суд над упорствующими имяславцами, подчиненными его духовной власти, а раскаявшихся разрешить российскому Св. Синоду принимать в церковное общение[304]. Однако для патриарха вопрос был, по-видимому, исчерпан. 11 октября российский Св. Синод снова обращается к Герману V с просьбой о скорейшем суде над 25-ю упорствующими имябожниками. В ответном послании патриарха говорилось, что «по рассмотрении и обсуждении настоящего дела, Великой Церковью решено и постановлено дальнейшую судьбу оказавшихся в России монахов-имябожников ‹…› как находящихся вне пределов власти патриаршего Вселенского престола, уже не подчиненных церковному правосудию Константинопольской патриархии, но в церковном и политическом отношении подлежащих правосудию Российской церкви, откуда они происходят и куда удалились, — передать на непосредственное попечение и решение церковной власти в России»