Русские - [224]

В отличие от Высоцкого, Александр Галич — представитель более старого поколения — не только никогда не был в лагере, но в течение 30 лет оставался преуспевающим писателем, до тех пор, пока разочарование и чувство вины не привели его на путь подпольного барда. Он был единственным из них, которого я слушал и с которым был знаком лично. Его сатира — самая острая, его взгляд на советское общество — наиболее пессимистичен и затрагиваемые им темы — наиболее смелы. Галич родился в 1918 г., учился в студии актерского мастерства, руководимой Станиславским, и в дальнейшем стал известным драматургом. До того, как он впал в немилость, в театрах страны было поставлено 10 его пьес и много фильмов было снято по его сценариям, о которых официальная советская пресса писала как о произведениях, «отражающих романтику борьбы и созидательного труда советской молодежи». Однако и тогда многим из его лучших произведений не удалось проскочить через цензуру. В дальнейшем из-за остроты моральных проблем, поднимаемых Галичем-бардом, он получил прозвище «Солженицын в песнях». Человек с высоким лбом и большими усами, Галич похож на Ксавье Кюга, только более плотного, высокого и печального. Согнувшись над своей маленькой гитарой, он поет тихим, совсем не музыкальным басом, превращая наполненную сигаретным дымом квартиру, до отказа забитую взмокшей публикой, в политические кабаре. «Сначала у меня будет просьба домашнего характера, — начинал он, — если кто-нибудь будет мне звонить, попросите перезвонить через час-полтора». Этот явный намек попросить КГБ подождать, пока Галич допоет свои политические песни, вызывает смех. Затем бесстрастно и сардонически он начинает петь «Балладу о чистых руках», высмеивающую политическую участь советских граждан «жевать и мычать, и внимать». В этой песне рассказывается, что в его время, как горят костры в сибирских лагерях, а советский бронепоезд стоит возле Праги, русские повторяют, словно школьники «Я умываю руки, ты умываешь руки, он умывает руки…» Музыкальное сопровождение песен минимально. Гитара часто едва слышна, музыка служит лишь вспомогательным средством для рассказчика, мастерски пародирующего бюрократический язык, которым пронизана вся советская жизнь, использующего исторические аналогии и жаргон преступного мира. Чтобы усилить образ, Галич прибегает к таким гротескным параллелям, как, например, Сталин — Ирод в рассказе о Рождестве, или заставляет Иоганна-Себастьяна Баха — символ творческой личности — переносить ежедневные тяготы советской жизни. Он трогательно пел о жертвах антисемитизма в Варшаве и о поездах, отправляющихся в Освенцим, или о заключенных в сталинских лагерях. Но особая смелость Галича и его основное отличие от других советских бардов состояли в том, что он создавал и исполнял песни не только о порабощенных маленьких людях в советском обществе, но и об их высокопоставленных и могущественных поработителях, бросая этим вызов современному поколению вождей. Во многих песнях он говорит о том, что сталинский дух жив, и палачи тоскуют по былым временам. В музыкальной фантазии «Ночной дозор» рассказывается о том, как оживший в ночном мраке монумент Сталина и тысячи других его памятников под грохот барабанов надвигаются на спящий город. Другая характерная для творчества Галича песня — о карьеристах, проложивших себе путь к вершинам благополучия, просто потому, что они молча плыли по течению:

Пусть другие кричат от отчаяния,

От обиды, от слез и от голода.

Мы же знаем — дороже молчание,

Потому что молчание — золото.

Вот как просто попасть в богачи,

Вот как просто попасть в первачи

Вот как просто попасть в палачи,

Промолчи, промолчи, промолчи.

Репертуар Галича включает более 100 подпольных песен и охватывает широкий круг образов советской действительности. В тот вечер, когда я его слушал, публика просила Галича спеть песни о Климе Петровиче Коломийцеве, неоднократно награжденном мастере цеха и депутате городского совета. В одной из песен Клим Петрович ходатайствует перед высокими должностными лицами о достойной оценке выдающихся достижений его бригады в выполнении плана уже 1980 года, но власти отклоняют его ходатайство, объясняя ретивому передовику, что неудобно публично признать эти достижения, так как Запад поднимет страшный шум — ведь завод выпускает колючую проволоку! Другой эпизод с Климом Петровичем, неизменно доставляющий слушателям веселое удовольствие, — его выступление на собрании, посвященном «израильским агрессорам». Эта очаровательная шутка-сатира на засушенные пропагандистские собрания, где все должны выступать. В песне Галича рассказывается, что по ошибке, Климу Петровичу дали заранее подготовленный текст выступления, написанный от лица женщины; не заметив этого и в суматохе не сразу разобравшись, Клим Петрович бойко начинает:

Израильская, говорю, военщина

Известна всему свету.

Как мать, говорю, и как женщина:

Требую их к ответу.

Вдруг, поняв, что он говорит, удивленный Клим Петрович следит за реакцией публики и партийного руководства, продолжая читать выступление женщины, но все присутствующие уже настолько отупели от бесчисленных докладов, что не заметили ошибки. И даже сам первый секретарь похвалил его после выступления: «Хорошо ты им дал — по-рабочему».