Русские - [180]

Однако это купанье показалось мне детской игрой, когда я оказался в Якутске — городе в Восточной Сибири, расположенном так же далеко на Севере, как и Анкоридж (Аляска), но где еще более холодно, так как Якутск находится в глубине материка вдали от смягчающего влияния океана. Эта столица советского Клондайка расположена у самого полярного круга. Английский журналист Эрик де Мони как-то удачно назвал Якутск «конечной станцией», если не принимать в расчет, что здесь вообще нет никакой дороги, ни начинающейся, ни кончающейся, — даже ближайшая железнодорожная магистраль проходит в 1920 км к югу от города. Но и здесь сибиряки, как с гордостью называют себя патриоты Сибири, испытывают какое-то мазохистское наслаждение от суровой зимы и собственной выносливости.

Вспоминается, как зимним днем я вместе с двумя своими русскими знакомыми совершил весьма бодрящую прогулку по Якутску. Из бесконечных пустынных просторов северных равнин Сибири дул пронизывающий ветер, обжигавший щеки и леденящий ноздри, — не воющий порывистый ветер, а тихий и острый, как нож. На глаза навертывались слезы, пальцы в перчатках инстинктивно сжимались в кулак. Была середина марта, но даже при ярком солнце температура не поднималась выше 13° мороза. Это была хищная, наглая сибирская стужа, сгибавшая закаленных людей, с трудом продвигавшихся вдоль тротуаров, и загонявшая в дома тех, которым было уж не под силу противиться ей. Накануне в одном кафе с непрерывно хлопавшей за каждым входящим дверью я наблюдал за людьми, которые спасались здесь от стужи стаканом почти кипящего чая и стремились как можно дольше задержаться в этом спертом воздухе, согретом теплом множества людей. Я наблюдал за одним рабочим, который, словно дозу антифриза, залил в себя полстакана коньяка прежде, чем снова выйти навстречу стихиям. В своей всепоглощающей борьбе за тепло люди перестали, очевидно, придавать какое бы то ни было значение тому, как они выглядят на улице. Они шли, волоча ноги в черных неуклюжих валенках или меховых сапогах, в шерстяных рейтузах, спрятав голову в меховые шапки. Воротники пальто были подняты, чтобы защитить все до последнего сантиметра живой плоти от беспощадного ветра.

«Жжет, а? — невнятно спросил один из моих попутчиков, украинец, недавно приехавший в Якутск. «Это пустяки», — насмешливо сказал Юрий Семенов, стройный журналист, коренной сибиряк, дед которого еще в царское время был сослан в Якутск, когда этот город представлял собой мрачный маленький поселок политических ссыльных, торговцев мехами и туземцев-якутов, разводивших стада северных оленей. «В самый холодный день этой зимой у нас было минус 58 градусов, — сказал он. — В такие дни, как сегодня, в Москве детей в школу не пускают, а наши дети ходят до минус 50».

«Для вас, наш климат — ой-ой-ой», — улыбнулась госпожа Александра Овчинникова, поводя своими темно-карими глазами эскимоски, когда я, несколько минут спустя, испытывая чувство благодарности, оттаивал в ее кабинете. С 1963 г. эта женщина занимает весьма высокий пост — она президент Якутской автономной области (почти равной по площади всей Западной Европе), где в настоящее время советским государством ведется разработка несметных богатств этой земли — алмазов, золота, природного газа, нефти и других бесчисленных минералов. «Но это очень сухой климат, полезный для здоровья, — настаивала Овчинникова. — Обратите внимание на то, что люди у нас не толстеют и долго живут. Нужно только тепло одеваться. Женщины носят шерстяные рейтузы, по крайней мере три пары, а то и шесть».

Вообще в Якутии все укрыто несколькими утепляющими слоями, даже дома и автомобили, как мы обнаружили, когда проезжали поселки с беспорядочно разбросанными бревенчатыми домиками в сосульках, свисающих с карнизов до самой земли. В Москве мы с Энн привыкли к двойным рамам, но окна в домах Якутии, рассчитанные на здешние ураганные ветры, имеют тройное остекление, причем в каждой раме в правом верхнем углу есть своя маленькая форточка. В отеле «Лена», где мы остановились, запущенной гостинице, переполненной рабочими, которые спали даже в коридорах, форточки были тщательно законопачены. В нашей комнате единственной связью с внешним миром была печная труба, пропущенная через все три рамы, и то кто-то забил ее старыми тряпками. Автомобили и автобусы также были оборудованы двойными ветровыми стеклами во избежание обледенения. Машины, если нет возможности поставить их на ночь в гараж, просто оставляют на круглые сутки с включенным двигателем. «Если заглушить двигатель, — объяснил нам наш шофер-заика, — его придется гггреть специальными обогревателями; часа три-четыре уйдет прежде чем вам удастся ссснова запустить двигатель. Удобнее и дешевле просто не глушить его». Выходит, человек выносливее машины. В декабре и январе, когда рабочие не в состоянии провести на открытом воздухе более получаса, не заглянув в обогревалку, работы на алмазных приисках или на строительных площадках сильно замедляются. А при 58° ниже нуля приходится полностью прекращать работу, потому что при таком морозе машины выходят из строя, а стальная арматура ломается, как палочки.