Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки) - [198]

подклеть к бочкам и нашел, что все вино цело. Уклоняясь от почестей, которые его ожидали, Николай ускользнул после того из боярского дома.

Путешествия к святым местам считались постоянно богоугодным делом, искупляющим житейские грехи. Толпы народа собирались повсюду, где только являлась какая-нибудь репутация святости: пред иконами, о которых расходилась молва, что они творят чудеса и исцеления; у гробов признаваемых святыми и праведниками; пред уединенными кельями отшельников, от которых ожидали пророчества о будущем; и вообще ходили в монастыри и пустыни в храмовые праздники по обету, к которому прибегали всегда в несчастиях и болезнях, и считали потом себя обязанными исполнить обещание — сходить туда, помолиться. Новгородцы ходили на Восток, в Царьград, на Афон, в Иерусалим. Последнего рода путешествие считалось особенно богоугодным по своей трудности и продолжительности. Часто поводом к таким подвигам было раскаяние о прежней жизни, проведенной неблагочестиво. Так Василий Буслаевич отправился в Иерусалим, потому что смолоду было много бито-граблено, под старость надобно душу спасти. В подобные далекие путешествия отправлялись ватагами, товариществами. В песнях паломники, пилигримы называтся калики перехожие, и будучи богомольцами, подчас являются и могучими удальцами, воинами. От древнего Новгорода осталось два описания путешествий в Царьград: Стефана и Добрыни Яд-рейковича, бывшего потом новгородским владыкою под именем Антония. Владыка Василий путешествовал в Иерусалим; он указывает на это в своем послании к тверскому владыке Василию, говоря, что видел врата, затворенные Христом, место, где Христос постился, и финиковые деревья, насаженные Его руками. Возвратившись в отечество, новгородские паломники любили рассказывать всякие дивы и небылицы про дальние страны и про свои приключения в этих странах. Таким образом, в том же послании владыка Василий говорит, что новгородец Моислав и сын его Яков, путешествуя по Востоку на море, заехали к раю. Было у них три юмы[205] (судна), долго их носило ветром; одна погибла, а две прибило к высоким горам. Они увидали, что на горе был написан деисус удивительно красиво: так и видно, что не человеческие руки его творили; а свет на том месте был самосиянный, такой свет, что и рассказать человеку невозможно; солнца не видали, а светлее солнца было на том месте. И слышали новгородцы из-за гор ликования и веселые песни. Вздумали они по щегле (по мачте) взобраться на гору. Взобрался первый — глянул, всплеснул руками, засмеялся и побежал за гору. Послали новгородцы другого. "Смотри, говорили ему — не убегай; воротись и нам разскажи, что там такое". Но и другой, как только взошел на гору, не захотел ворочаться к своим, а обрадовался чему-то и удалился за гору. "Ну, хоть бы нам смерть приключилась , — сказали тогда новгородцы, — а уж увидим светлость этого места, узнаем, что там такое". Послали они третьего на гору, и привязали веревками за ноги, чтоб не ушел. Но и тот, как только взошел на гору, как только глянул за гору, всплеснул в радости руками, забыл, что привязан за ноги, пустился бежать... товарищи дернули за веревку, потянули его назад, а он тут и дух испустил. "Видно", — сказали тогда поломники, — "не дано нам видеть неизреченнаго веселия и светлости места сего". То был рай земной. Не может человек посмотреть на него и захотеть воротиться в этот исполненный печалей и несовершенств мир. Зато другие новгородцы, ездившие на Запад, рассказывали,что доходили до ада, видели истекающую из преисподней молнийную реку Морг; видели на дышу-щем море червь неусыпающий; слышали скрежет зубный грешников. Охота к поломничеству доходила до злоупотреблений, и благочестивые пастыри должны были говорить против таких путешествий; потому что иногда, под видом благочестия, укрывалось побуждение к лени, праздношатанию и бродяжничеству.

VIII. Особенности новгородской Церкви

В Церкви новгородской существовали некоторые особенности, которые виднеются в современных памятниках. В этом отношении Вопросы Кириковы и приложенные при них правила архиепископа Илии (Иоанна) представляют замечательные черты. Некоторые правила, относящиеся до богослужения, показывают, что тогда уже возникали вопросы относительно такого или другого исполнения обрядов. При толках об обряде крещения возникал вопрос о крещении взрослого человека, из чего видно, что язычество было еще сильно, и многие принимали крещение в зрелом возрасте. Взрослый человек должен был проходить искус оглашения; время для этого было различное: для болгарина (волжского), чу-дина и половчина сорок дней, а для славянина только восемь. Вероятно, такое различие во времени принято оттого, что славянин имел возможность научиться скорее, беседуя со священником на своем языке, тогда как иноплеменники должны были быть поучаемы или чрез переводчиков, или сами прежде несколько научившись языку. Известный обряд отречения от сатаны совершался несколько пространнее, чем теперь: подняв руки вверх, следовало произносить, обращаясь к бесовскому владыке: "нетуть твоего зла, ни что же скрыто у мене, ни где же не держю ни таю". Здесь нельзя не видеть материального понятия о невещественном зле, от которого отрекаются. В народе так еще мало было сознания христианства, что возникал вопрос: как поступать с таким, который сам не знает, крещен ли он, или нет; и вопрос этот разрешался так, что надобно спрашивать свидетелей, и если не найдутся свидетели, то крестить его. Случалось, что католики принимали православие; возник вопрос — как поступать в таком случае, и разрешался так: он должен ходить семь дней в церковь; священник в это время наречет ему имя и будет читать над ним четыре молитвы, по десяти раз каждую сряду; оглашенный должен воздерживаться от мяса и молока. В восьмой день, вымывшись, он должен был приходить к священнику, который, помолившись над ним, одев его в чистые одежды, и сам надев на себя крестные ризы, возложит ему на голову венец, помажет св. муром и на литургии причастит св. Тайн.