Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки) - [196]
VI. Управление и устройство монастырей
Монастыри управлялись на основании общих правил, укорененных обычаем под верховною властью новгородских святителей. Не видно, чтоб в древности существовали для монастырей какие-нибудь привилегии, как впоследствии, освобождавшие их от суда и непосредственной власти владык. В грамоте митрополита Киприана (1391-1393) говорится: "монастыреве игумены и чернецы, попы, дьяконы и всяк церковный человек ти вси под властию в послушании святителю; никто же не смеет ни один крестьянин, ни мал ни велик, вступатися в тая дела. Аще ли который от тех игумен или поп, или чернец имать отиматися мирскими властелины от святителя, такового божественная правила извергают и отлучают... да елико есть монастырев, игумены да будут у него (у новгородского владыки) в покореньи и в послушании и весь чин священнический". Внутреннее управление основывалось на выборе. Игумен избирался братиею, а утверждался владыкою; а иногда избиралось несколько кандидатов и владыке предоставлялось утвердить одного из них по своему усмотрению. Кроме игумена, избирался келарь (казначей) и ключник (эконом). Несколько старцев протоиереев составляли собор или совет около игумена и назывались соборными старцами. Этому собору старцев и игумену, как председателю совета, принадлежал суд и управа над всеми живущими в обители и вне стен ее над всеми теми, которые к ней приписаны. Верховный суд и власть владыки над монастырем совершались чрез посредство посылаемых десятильников. Монастыри для владыки имели значение как бы доходных статей. Они платили ему судные пошлины и откуп (вероятно последний за право внутреннего самоуправления и расправы), сверх того владыки, как предполагалось, должны были ездить по монастырям с целью суда, и, следовательно, имели право ставить в монастырях лошадей и брать корм на себя и на свой двор. Но так как многие владыки не ездили постоянно по монастырям с этой целью.то необходимые издержки в пользу владык, в случае поездок, обратились в постоянные доходные статьи: монастыри должны были платить владыке, вместо того, чтоб содержать его в случае приезда. Но если не ездили по монастырям сами владыки, то ездили их десятильники с целью суда и получали в монастырях подводы, проводников и содержание. Таким образом выходило, что монастыри вдвойне отбывали одну и ту же повинность — издержки на судопроизводство над собою и деньгами и натурою. Сверх того, монастыри, находившиеся в самом Новегороде и в окрестностях его, служили предметом поживы для софийских попов, причта и архиепископских чиновников: когда наступал в монастыре престольный праздник, непременно звали к себе служить софийских попов и платили им за это. Некоторые ездили по монастырям только просить и назывались попрошатаи (по-прошатаи владычни люди в монастыри по волости у них просими не ездят). От таких поборов некоторые новгородские монастыри освобождались уже после падения новгородской независимости, когда вошло в обычай раздавать несудимые грамоты, составлявшие привилегии некоторых монастырей.
В древнем Новгороде и по Новгородской Земле в монастырях редко соблюдалось общинное житие; издревле оно существовало только в некоторых. Так под 1169 г. упоминается в летописи, что архиепископ Иоанн построил Бело-Николаевский монастырь, и устроил в нем общину. Как образчик общинного устройства, может служить монастырь Снетогорский, близ Пскова, о котором сохранились довольно подробные известия начала XV-ro века. Братия вносили вклады и делались членами общины. Раз внесенное уже никогда не возвращалось. В случае смерти чернеца, наследники не имели права на получение внесенного. Равным образом, если бы чернец вышел из послушания игумену и соборным старцам, и был за это изгнан— вклад его не возвращался. Одним словом, род и племя теряли всякое право на это достояние. Наказание изгнанием употреблялось только в крайнем случае; обычное наказание было — заключение в темницу. В некоторых монастырях и теперь остались в церквах чуланы, иногда совсем темные, иногда с маленьким окошечком: туда сажали провинившихся. Без разрешения игумена монахи не могли выходить из своего монастыря. Никто не мог иметь своей пищи: всем заведовали ключник и келарь; а если бы кому-нибудь понадобилось съестное или питное, келарь должен был доложить об этом игумену. Никто не должен иметь на собственный счет приобретенной одежды, а получал ее из монастырского запаса. В уставной грамоте Снетогорскому монастырю, между прочим, находится предостережение — не покупать одежд немецкого покроя. Никто не мог сказать в общинном монастыре: "это мое, а это твое". Житие в монастырской общине должно быть подобием первых христианских общин, какие существовали во времена апостольские, когда у многочисленного общества последователей Распятого Иисуса была душа едина. Игумен имел право отнять стяжание, которое монах приобрел себе, и обратить его в собственность монастыря, куда этот монах вступил. Неизвестно, в каких именно монастырях в Новгороде было общинное устройство. Быть может, оно возникало и исчезало в одних и тех же. В XVI веке при Макарий, когда в 1528 г. этот владыка убедил новгородские монастыри принять общинное устройство, оказалось, что до того времени только в некоторых монастырях была община, и именно в великих; но какие то были великие — не говорится. Между тем, в Антониевском, очень важном монастыре, который по всему должен был бы включаться в число великих, не было общины. Тогда в новгородских монастырях вообще монахов было мало: в некоторых человека по два или по три; а где семь или восемь человек, тот монастырь считался уже большим. Некоторые мужские и женские монастыри помещались в одной ограде. Однако по этим известиям XVI века нельзя вполне заключить о состоянии монастырей во времена независимости Великаго Новгорода, потому что со времени переселения должно было измениться и устройство монастырской жизни. Вообще, как кажется, новгородские монастыри не были чужды духа свободы, господствовавшего в новгородском мире. Новгородец, переходя из своего буйного города в стены обители, приносил с собою прежний нрав. Монахи часто тяготились духовным деспотизмом своих начальников и искали против них опоры у светских властей. Новгородские и псковские посадники вмешивались в монастырские дела, принимали под свое покровительство недовольных, часто с корыстною целью; от этого возникали споры у духовенства со светскими властями. Мы встречаем неоднократно указания на то, что, вопреки особности и неприкосновенности для мирян церковного управления, которое хотели незыблемо сохранить владыки, миряне оказывали такое вмешательство. К этому располагало то, что многие монастыри устроены были частными лицами; основатели домогались удерживать над ними право и передавать его своим потомкам. Из приведенной выше грамоты Киприана видно, что обращение недовольных своим начальством чернецов к светским властям случалось нередко в Новгороде, еще чаще во Пскове: там постоянное отсутствие святителя подавало мирянам повод вмешиваться в духовные дела, судить и казнить попов и чернецов. В грамоте архиепископа Симеона в Снетогорский монастырь (1416-1421) говорится:
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Кем были великие московские князья Иван III и Василий III, какое влияние оказала их деятельность на судьбу России? При каких исторических обстоятельствах пришлось им действовать? В какой мере эпоха сформировала их личности, и какую печать на события наложили характер и пристрастия? Избранные главы трудов классиков исторической науки дают ответы на все эти вопросы.
Книга родоначальника «народной истории», выдающегося русского историка и публициста Николая Ивановича Костомарова – удивительная энциклопедия исконного быта и нравов русского народа допетровской эпохи. Костомаров, в лице которого удачно соединялись историк-мыслитель и художник, – истинный мастер бытописания. Он глубоко вживался в изучаемую им старину, воспроизводил ее настолько ярко и выпукло, что описанные им образы буквально оживали, накрепко запечатляясь в памяти читателя.«Быт и нравы русского народа» – живой и интересный рассказ о том, как жили наши предки, что ели, во что одевались, что выращивали в своих садах и огородах, как лечились, справляли свадьбы и воспитывали детей.
Роман о полулегендарном герое, разбойнике, написанный известным русским историком, раскрывает перед читателем величественные и трагические события отечественной истории середины XVI в. Далеко не все, о чем писал талантливый ученый, выступивший на этот раз как романист, наблюдалось в действительности. Но Костомаров прекрасно уловил многогранный и противоречивый характер жизни того времени — через образы самодержца Ивана Грозного и разбойника Кудеяра.Для всех, интересующихся русской историей.Текст печатается по изданию: Костомаров Н.И.
Современный читатель и сейчас может расслышать эхо горячих споров, которые почти два века назад вели между собой выдающиеся русские мыслители, публицисты, литературные критики о судьбах России и ее историческом пути, о сложном переплетении культурных, социальных, политических и религиозных аспектов, которые сформировали невероятно насыщенный и противоречивый облик страны. В книгах серии «Перекрестья русской мысли с Андреем Теслей» делается попытка сдвинуть ключевых персонажей интеллектуальной жизни России XIX века с «насиженных мест» в истории русской философии и создать наиболее точную и обьемную картину эпохи.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Издание «Ордынский период. Лица эпохи» – это галерея литературных портретов русских и татаро-монгольских исторических деятелей – достойных соперников, крупных государственных и военных мужей – периода установления над Русью ордынского ига и освободительной борьбы против него русского народа.
Экономические дискуссии 20-х годов / Отв. ред. Л. И. Абалкин. - М.: Экономика, 1989. - 142 с. — ISBN 5-282—00238-8 В книге анализируется содержание полемики, происходившей в период становления советской экономической науки: споры о сущности переходного периода; о путях развития крестьянского хозяйства; о плане и рынке, методах планирования и регулирования рыночной конъюнктуры; о ценообразовании и кредиту; об источниках и темпах роста экономики. Значительное место отводится дискуссиям по проблемам методологии политической экономии, трактовкам фундаментальных категорий экономической теории. Для широкого круга читателей, интересующихся историей экономической мысли. Ответственный редактор — академик Л.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.