Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки) - [200]
Подобно как и теперь, ставили в знак поминовения усопших кутью и служили сорокоусты; и епископы, вероятно, чтоб предупредить произвол и недоразумения, постановляли плату за сорокоустные поминовения, по числу их. Но в этом существовали некоторые особенности, которых нет теперь; например, сорокоусты правились не только по мертвым, но и по живым, ради будущего спасения души. Епископы не воспрещали этого обычая, самовольно вкравшегося в народное благочестие, но приказывали священникам произносить тому, за кого служился сорокоуст: "брате! не согрешай больше! мертвец не согрешает! Ставление кутьи не было исключительным обрядом поминовения; но кутья ставилась и за здравие живущего.
В молодом христианском народе явилось тогда желание все освящать церковными молитвословиями и обрядами; таким образом, приносили в церковь для освещения всевозможные про-израстения: горох, чечевицу, пшеницу, коноплю, также сосуды и пр. Страх беса пугал тогда фантазию и располагал к тому, чтоб ограждать влиянием и благословением религии все, что служило для обыденной жизни. Вещи, по понятиям времени, часто делались скверными от разных причин; только чрез посредство освящения им возвращалась возможность безукоризненно быть употребляемыми. Церковь ввела различие между чистыми и нечистыми, употребительными и неупотребительными в пищу животными; но вообще со снисходительностью дозволяла, по возможности, некоторые местные привычки: так, напр., позволялось есть белок, лишь бы они не были удавлениною. Держась слов апостола, только удавленину и кровь преследовали безусловно.
По мере того как усиливалось в духовенстве нерасположение к западной Церкви, церковные власти начали смотреть, как на нечистое, на все, что исходит из рук западных христиан. Так митрополит Фотий приказывал освящать овощи, вино и вообще все съестное, получаемое из-за границы.
Из многих мест Кириковых Вопросов видно, как под влиянием церковных воззрений образовалось у новгородцев и псковичей понятие о нечистоте женщины, переходившее даже и в ту сферу, в какой Церковь не соглашалась признавать в ней такое качество. Таким образом, возник вопрос: можно ли служить священнику в ризах, в которые вшит женский платок, и на это епископ отвечал: "разве женщина поганая?" Но по другим случаям, женщина признавалась такою со стороны церковных представителей. Так родильнице не только в продолжение сорока дней не дозволялось ходить в храм, как делается и теперь, но изба, где родилось дитя, в продолжение трех дней считалась оскверненною, и духовные не могли в нее входить; а по прошествии трех дней ее вымывали и освящали. Если бы случилось родильнице умереть, то для того, чтоб дать ей предсмертное причастие, нужно было ее вынести из того покоя, где она лежала, в другой, и там уже причастить. Женщина считалась недостойною печь просфоры. Эти понятия необходимо должны были иметь влияние на образование презрительного взгляда на женщину вообще. Это не сходилось с коренными понятиями славянского племени.
Христианство должно было заботиться о поддержании правильных браков, и долго еще боролось со старыми языческими привычками: некоторые жили с женщинами не венчаясь; другие находились в связях со своими рабынями, не подозревая тут предосудительного. Вообще, в Новгороде на брачные связи смотрели легко, даже и в поздние времена; и так постоянно духовенство старалось искоренить браки без венчания, которые, однако, по народному понятию, почитались настоящими браками. Причина, почему избегали венчания, была та, что в старой жизни укоренились частые разводы: были нередко примеры, что муж передавал свою жену другому, другой третьему, и женщина оставляла мужа и переходила из рук в руки. С невенчанными можно было и при христианстве соблюдать обычай языческих нравов. Самое венчание не уничтожало разводов, и жены венчанные также разлучались с мужьями и сходились с другими. Нередко супруги расходились добровольно, по недостатку средств жизни. Все возникавшие по этому поводу дела принадлежали суду Церкви, и владыки старались постановить правила, предупреждавшие эти случаи, но принуждены бывали поневоле оказывать иногда снисходительность к народным обычаям. Таким образом, дозволялось мужу отпустить жену, которую он считал виновною в нарушении супружеской верности, и даже такой муж мог после того принимать священство. Вообще, церковные судьи, руководствуясь византийскими понятиями, были строже к женщине, чем к мужчине. Так, и в ответ Кирику епископ, на основании правила св. Василия, дает свободу мужу, лишая этой свободы жену: "ни по коей же вине жене не отлучатися мужа своего"; напротив — "аще жена от мужа со иным, то муж не виноват пуская ю".
Тогда как строгая византийская нравственность порицала .троеженство (хотя и допускала в крайности), и даже на самое второбрачие смотрела неблагосклонно, русские беспрестанно разводились, — даже в XV веке Фотий должен был научать новгородцев и псковичей, чтоб они не давали должности церковных старост разведшимся с женами, как и второбрачным.
Некоторые особенности в богослужении и в церковных требах сохранялись в Северной Руси в XIV и XV веках, отчасти дозволяемые, отчасти воспрещаемые властями. Видно, что в древние времена от недостатка научного образования духовенство путалось во множестве сложных обрядов, и возникали разные вопросы о богослужебном порядке и о требах; эти вопросы разрешались иногда духовенством самовольно, противно церковным правилам; для восстановления правильности богослужения следовало спрашивать владыку и даже митрополита. Напр., митрополит должен был объяснять, когда надобно было в церковном чине служить обедню св. Василия вместо Златоусто-вой. Богослужение на страстной неделе, когда, по церковному уставу, вводятся значительные отличия против обычного вседневного, было предметом особых вопросов. Так в XIV веке, в великую субботу, пели ефимоны, что запрещено было митрополитом, когда об этом его спросили. Духовенство не вполне сознавало значение церковных санов, ибо делало вопрос митрополиту Киприану. если где-нибудь нет диакона, то может ли священник служить за диакона? Ответ был, разумеется, отрицательный. В соблюдении постов вкрались произвольные отмены, напр., не постились в Преполовение, которое всегда бывает в среду, и в Усекновение главы Иоанна Предтечи; а пост праздника Воздвижения соблюдали два дня: канун праздника и самый праздник. При совершении крещения в Новгородской и Псковской Земле вкрался обычай обливания вместо погружения. Трудно решить, заимствован ли этот обряд с Запада, или сам собою образовался; вероятнее последнее, ибо естественно в древности могла возникнуть эта замена по удобству при крещении взрослых. Митрополит Кириан запрещал творить обливание, повелевал также не присутствовать при крещении младенца куму и куме вместе, но одному какому-нибудь лицу: или мужского, или женского пола. Наружный вид служения литургии в древности имел некоторые отмены и отличия в сравнении с нынешним порядком, как это видно из старинных пергаментных служебников. Из книги Зиновия против Косого видно, что в старину не пели "Верую во единаго Бога" и "Отче наш", но читали, и обычай петь осуждался как нововведение, возникшее первоначально в Псковской Земле.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Кем были великие московские князья Иван III и Василий III, какое влияние оказала их деятельность на судьбу России? При каких исторических обстоятельствах пришлось им действовать? В какой мере эпоха сформировала их личности, и какую печать на события наложили характер и пристрастия? Избранные главы трудов классиков исторической науки дают ответы на все эти вопросы.
Книга родоначальника «народной истории», выдающегося русского историка и публициста Николая Ивановича Костомарова – удивительная энциклопедия исконного быта и нравов русского народа допетровской эпохи. Костомаров, в лице которого удачно соединялись историк-мыслитель и художник, – истинный мастер бытописания. Он глубоко вживался в изучаемую им старину, воспроизводил ее настолько ярко и выпукло, что описанные им образы буквально оживали, накрепко запечатляясь в памяти читателя.«Быт и нравы русского народа» – живой и интересный рассказ о том, как жили наши предки, что ели, во что одевались, что выращивали в своих садах и огородах, как лечились, справляли свадьбы и воспитывали детей.
Роман о полулегендарном герое, разбойнике, написанный известным русским историком, раскрывает перед читателем величественные и трагические события отечественной истории середины XVI в. Далеко не все, о чем писал талантливый ученый, выступивший на этот раз как романист, наблюдалось в действительности. Но Костомаров прекрасно уловил многогранный и противоречивый характер жизни того времени — через образы самодержца Ивана Грозного и разбойника Кудеяра.Для всех, интересующихся русской историей.Текст печатается по изданию: Костомаров Н.И.
Современный читатель и сейчас может расслышать эхо горячих споров, которые почти два века назад вели между собой выдающиеся русские мыслители, публицисты, литературные критики о судьбах России и ее историческом пути, о сложном переплетении культурных, социальных, политических и религиозных аспектов, которые сформировали невероятно насыщенный и противоречивый облик страны. В книгах серии «Перекрестья русской мысли с Андреем Теслей» делается попытка сдвинуть ключевых персонажей интеллектуальной жизни России XIX века с «насиженных мест» в истории русской философии и создать наиболее точную и обьемную картину эпохи.
Библиотека проекта «История Российского государства» – это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники исторической литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Издание «Ордынский период. Лица эпохи» – это галерея литературных портретов русских и татаро-монгольских исторических деятелей – достойных соперников, крупных государственных и военных мужей – периода установления над Русью ордынского ига и освободительной борьбы против него русского народа.
«История феодальных государств домогольской Индии и, в частности, Делийского султаната не исследовалась специально в советской востоковедной науке. Настоящая работа не претендует на исследование всех аспектов истории Делийского султаната XIII–XIV вв. В ней лишь делается попытка систематизации и анализа данных доступных… источников, проливающих свет на некоторые общие вопросы экономической, социальной и политической истории султаната, в частности на развитие форм собственности, положения крестьянства…» — из предисловия к книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На основе многочисленных первоисточников исследованы общественно-политические, социально-экономические и культурные отношения горного края Армении — Сюника в эпоху развитого феодализма. Показана освободительная борьба закавказских народов в период нашествий турок-сельджуков, монголов и других восточных завоевателей. Введены в научный оборот новые письменные источники, в частности, лапидарные надписи, обнаруженные автором при раскопках усыпальницы сюникских правителей — монастыря Ваанаванк. Предназначена для историков-медиевистов, а также для широкого круга читателей.
В книге рассказывается об истории открытия и исследованиях одной из самых древних и загадочных культур доколумбовой Мезоамерики — ольмекской культуры. Дается характеристика наиболее крупных ольмекских центров (Сан-Лоренсо, Ла-Венты, Трес-Сапотес), рассматриваются проблемы интерпретации ольмекского искусства и религиозной системы. Автор — Табарев Андрей Владимирович — доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН. Основная сфера интересов — культуры каменного века тихоокеанского бассейна и доколумбовой Америки;.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.